Андрей Козырев: Дневник одного путешествия. Девять кругов жизни

Мне мерещится вечер осенний,
Хоровод облетевшей листвы,
Блики света, внезапные тени,
Пробужденья, прозренья, затменья,
Грусть склонённой моей головы.

Мне мерещатся счастье и вера
И любви самый первый момент,
Первый взор, – и распахнуты сферы,
И доступны мечты и химеры
Сердцу, словно собранье легенд…

В этом мире, что снится и манит,
Где идём мы неслышно с тобой
Вдоль реки, сквозь сырые туманы,
Я каким-то безоблачным стану,
Невечерним, довольным судьбой…

Так и надо, наверно, так надо, —
Спотыкаясь, брести и брести,
Видя свет невечернего взгляда,
Не ища ни хулы, ни награды
В бесконечном небесном пути…

На юг умчалась птиц осенних стая,
На голых ветках нету ни листа.,
И всё ценней становится простая,
Обыденная в жизни красота:

Осенний воздух, сумрачный, с горчинкой,
И вкус воды из чистых родников,
Живой листвой покрытая тропинка
И туч октябрьских сумрачный покров….

Обычный дождь. Осенний тёплый дождь.
В воде дома и небо отразились,
И ты по небу под дождем бредёшь
И топчешь сапогами Божью милость.

Как это просто – в смерти увидать
Простое удвоение природы,
Когда дома, деревья, неба гладь
Удваивают дождевые воды!

Два города – один ногами вверх —
Друг друга отражают бесконечно,
И в каждом есть свои печаль и смех,
Своя любовь, и вера, и беспечность.

И очень просто можно перейти
Из града одного в другой, подводный,
И, небу прошептав: «Прощай, прости!»,
Пить эту жизнь, как этот дождь холодный…

На небе алеет, как будто ожог,
Закатное алое солнце.
Я сам это небо глазами прожёг,
Взглянув в высоту за оконцем.

Там где-то быть должен неведомый Бог.
Сквозь небо пробью я оконце…
А сердце – сплошной незаживший ожог
От взгляда вечернего солнца…

Луна плывёт одна по небу между веток,
Луна – кошачий глаз – глядит из глубины,
И взор её глубок, прозрачен, нежно-меток,
Она своим рабам навеивает сны.

Кому – жестокий ад, кому – усладу рая,
Кому – далёкий путь, кому – уютный дом…
И лишь один поэт в ночи не спит, страдая,
Все сны его слились, все – в образе одном:

Луны кошачий глаз, жестокий и любимый,
Плывёт меж облаков, всю ночь, всю жизнь в пути,
И слышится душе средь лунных клочьев дыма
И горькое: прощай, и нежное: прости!

Октябрь, волшебник неумелый,
Своё ты совершаешь дело
Вдали от взоров, в темноте, —
Колдуешь, маешься, бормочешь,
Листвой шумишь и в чаше ночи
Мешаешь травы злые те,

Что выросли в лесах суровых,
Под снежным сумрачным покровом, —
Они твои, они твои;
Из них ты варишь сердцу зелье—
В нём и тревога, и веселье,
И боль, и свет, и тень любви.

Октябрь, ты правильно ли шепчешь,
Меня ты сгубишь иль излечишь
Отваром мыслей, трав и туч?
Знай: колдовство твоё не вечно,
И вера в магию беспечна,
И для меня ты не могуч.

Но эту чашу поднесу я
К устам, как будто в поцелуе,
Прильну к сосуду, – и во мне
Любовь осенняя родится,
И всё вокруг преобразится, —
Закат, дожди, листва в огне…

Как хорошо бродить, пути не зная,
По улицам в начале октября,
На шаг от ада, в двух шагах от рая
Стоять, за всё судьбу благодаря:

За этот дождь, забившийся за ворот,
За сигареты траурный дымок,
За то, что ты – любви взаимной ворог —
Сейчас отвержен, брошен, одинок,

Но понимаешь, по теплу тоскуя,
Что нелегки влюблённого дела:
Лишь две судьбы вместят любовь такую,
Одна твоя судьба, увы, мала…

Вместит её один листок бумажный.
За правду ты поплатишься душой.
И ясно знаешь ты, как это страшно,
Как страшно, нелегко… и хорошо!

…Но есть такое чувство – чувство снега.
Когда оно вторгается в судьбу,
Бессмысленны забвенье, прелесть, нега,
Бессмысленно вступление в борьбу.

И хочется идти, идти по тропкам,
Покрытым первым ласковым снежком,
Смотреть на небо – тихо, нежно, робко,
Как в царствие, куда ты весь влеком…