Михаил Буканов - Тетери-потятери! Иди! Поэзия

А приятель Ваня,
Молоко стаканя,
Видел в небе баобаб,
А на нём с десяток баб.

Глеб, по-жизни, тугодум,
Всё берёт себе на ум.
Тушит взглядом спички,
По дурной привычке.

Манька дурой не была,
Что могла, то в рот брала.
Чупа-чуп ей склеил рот.
Дав привычкам укорот.

Всё, довольно про друзей,
Всяк на стих теперь глазей.
Подаю на конкурс я,
И без всякого вранья.

Нонче в нашем детсаду
Стихоконкурс был в ходу.
Мне достался первый приз.
Стихоплётство мой каприз!

Я не Светик из «Незнайки»,
Не пишу шутливо байки.
Маяковский ближе мне.
Мы в сатире на коне!

Что, почём, и где, и сколько,
То в семье не мне решать.
Принесу деньжонок только,
И стараюсь не мешать.

Тут жена в авторитете,
Что в постели, что еде,
В жутком промискуэтете
Я накрыт почти везде.

Лишь в одном ещё свободен,
Выбираю деток пол.
Я на это дело годен,
Так сказать, детей посол.

Без моей без хромосомы
Только девок ей рожать,
Мои доводы весомы,
Их никак не избежать!

Что ни делай, не убудет.
Говорил один чудак,
По себе о мире судит,
Мол, весь мир сплошной бардак.

Это если ты с женою
В рассуждениях погряз,
За своею за стеною,
Бормочи как унитаз.

Ну, а если ты решаешь
Как другим на свете жить,
Постоянно всем мешаешь,
Сам решаешь, с кем дружить?

А кого вбомбить в пылюгу,
Что бы в каменный, да век.
Туго затянуть подпругу,
Что б сломался человек?

Насадить свои порядки,
Перетрахать всех вокруг,
Неугодных – в тюрем грядки,
По головке – если друг!

Тут семь раз отмерить надо
В претендентах на престол,
Может влезть такая гада,
Что поможет только тол!

Старая печаль на сердце комом,
Ностальгия, что с неё возьмёшь?
По Покровским улочкам знакомым
Ты со мною медленно идёшь.

Ничего, что мы сейчас в разлуке,
Что отсюда много тысяч миль.
Положил на пульт в мыслишках руки,
И лети домой автомобиль!

Там в Армянском переулке школа,
Телеграфный, церковь, и бульвар.
Весточкой сердечного укола
Чистаков заманчивый товар.

«Колизей», совсем не «Современник,»
И «Спартак», и Чаплина кино,
В магазинах очень старый ценник,
В полтора рублёвика вино!

И иду я по Москве незримый,
Той Москве, что ныне вовсе нет.
Где-то варят кофе растворимый,
Валит с Воробьёвых гор рассвет.

У делянки свой костёр,
Глаз охранника востёр,
Час прошёл, и пересчёт,
Вологодский всех сечёт.

Злой кобель хрипит, сипит,
Нагулял, знать, аппетит.
А морозы к сорока,
Но не ниже, жаль зека!

Коль под сорок – фронт работ,
Ждём, вдруг ниже упадёт.
А тогда нам всем в барак,
Нарядила не дурак.

Тоже ходит среди нас,
Не спасёт его и Спас,
Коли вызверит народ,
Кто-нибудь, да приберёт.

Ждём бациллу вечерком,
И поделимся куском.
Тут без дачек есть братва,
Дашь чего, душа жива.

Ты любого здесь спроси,
Зря сидит, хоть что грызи.
Только верить нам в подляк.
Все живём мы в мире врак.

Несознанка – суть вора,
Мир – азартная игра.
Проиграл, ну, что ж, плати,
Или задом всем крути!

Войска Оренбурского казаки
Уходили в ледяную тьму,
Ждали их расстрелы и атаки,
Повезёт, так в долгую тюрьму.

Не жалели красных староверы,
Перебьют штыками, и под лёд.
Так что были приняты все меры,
Красные готовили налёт.

Ну, а там наедут трибуналы,
Коли воевал, так виноват,
Все ушли, и стары что, и малы,
Под тяжёлый мат и перемат!

Собирались править через море,
Где-нибудь да в Персии осесть.
Только приключилось злое горе,
Воздаяньем им природы месть.

Снежные бураны запуржили,
Занесли обозы и людей,
И исчезли все, как и не жили,
Так погиб невинный и злодей!

Нет казаков, все легли под снегом,
Только единицы добрели.
А метель неудержимым бегом
Заровняла холмики земли.