Михаил Буканов - На заборе сидит заяц, ломом подпоясанный. Поэзия

Нет покоя для Василия,
Всё-то в жизни не удалося.
В эру силы и насилия,
Веры в правду не осталося.

Вася был знаток теории,
Не общался вовсе с хамами,
Знал учёные истории,
И не путал скетчи с драмами.

Идеал он встретил вечером,
Встреча вышла, в целом, личная,
И любовь забила глетчером,
Ох, девчоночка столичная.

Деву завалив букетами,
С ней, мечтавшей о замужестве,
Пил Васяня чай с конфетами,
В тесном пламенном содружестве.

Мать конца не дожидалася,
Деве враз отлуп устроила.
Мол, в жилплощади нуждалася,
Только зря побеспокоила!

Разбежался Вася с девочкой,
Мать дороже чувства нежного.
Песня кончилась запевочкой,
Чувство – глыбой кома снежного!

На Земле ликует
Промискуитет.
Мужичок быкует,
А отказу нет.

Девки, бабы общи,
Только доберись.
И никто не ропщет,
Пользуйся, не злись!

Хоть одну всем стадом,
Или всех один.
Нет морали рядом,
Случай господин.

Нет пока законов,
Где-то там суды,
Никаких препонов
Для любой елды.

Дух свободы истый,
Прямо сексофест!
Люди, это ж чистый
Маркса Манифест.

Когда войска идут парадом,
Знамёна реют, бьёт салют,
То позади окопы Адом,
Где пули в лоб людей клюют!

И хорошо, если десятый,
В бою останется живой.
Солдат, ни в чём не виноватый,
И, всё ж, с склонённой головой.

Судьба дала ему награду,
Других хоронит батальон.
Но, водка не несёт отраду,
Смерть рассылает почтальон.

Летят по миру «похоронки»,
За ними слёзы и тоска,
И песни девичьи не звонки,
Нет детям хлеба ни куска.

Горят дома. В огне заводы.
Идёт последнее фронтам.
Минуты мира – эпизоды,
Отмщенье мне, и аз воздам!

Но, было, марши льются в Бресте,
Двух армий здесь идёт парад
С советскими бойцами вместе
И гренадёрский шёл отряд.

Война ещё не наступила,
Навеки дружба, нет вражды.
А впереди лежит могила,
Призывы к миру ей чужды.

Парад – страны российской память.
Поверьте, я им только рад!
Но, через временную замять,
Я помню давний тот парад.

Быстро ноги в руки,
Стрёмно когти рвём.
Мы ж с тобой не «суки»,
Воевать нейдём.

Чисто по-понятьям,
Вору не служить,
Уркаганам-братьям
Не в казарме жить.

Вор не носит формы,
Это западло.
Воровские нормы,
Не коров седло.

Государство с вором
На земле враги.
Сыщики – дозором,
Жулики – беги!

Нам до фени кто ты
Немец, иль француз.
Нет у нас охоты
Погибать от уз!

Я прикинусь шлангом,
Вору все враги,
Хоть и немец с рангом,
Хоть большевики.

В общем не случилось,
Немцы отловили,
Так и получилось,
Что сперва побили,
А затем повязку
Дали полицая.
Стал я с ними в связку,
Жизнь не отрицая.

Птички, птички, невелички!
Вроде ласково поёте,
А одну из них, сестрички,
Заклевали вы в полёте.

Все вы чёрные по пузу,
Сера спинка, синий глаз.
Но в одной сестре обузу
Разглядели вы на раз!

Стала белою ворона,
Рядом был хлебозавод.
Плоха ВОХРы оборона,
Там муку и птица прёт.

Вот где птичка по ошибке
Изменила перьев цвет,
И в полёте стая в сшибке
Передала ей привет.

Налетели, заклевали,
Белым жизни в стае нет.
На земле и добивали,
Чите дрите мой привет!

В парка сумрачных аллеях
Много в жаркий день евреев.
Правда, много и арабов,
В чайханах и прочих пабах.

Оба эти элемента
В силу зла эксперимента,
На одной земле росли,
Поднялись и расцвели.

Вот один сказал «Шолом»,
А арабу, как колом.
«Бисмилла» кричит другой,
А еврей ни в зуб ногой!

Вроде братья и семиты,
Приодеты, дети сыты.
Семьи есть и есть работа,
Вслед за пятницей, суббота!

Сколько тысяч лет прошло
Как в семье свершилось зло?
Сара зря тогда Агарь
Прогоняла в ночи хмарь.

Жили б мирно две жены,
Не сражались бы сыны,
Тувал – Каин с Измаилом
Пили б ханку под кизилом.
Шли б с религией одной,
Жизнь не стала бы смурной.
А араб б бы и еврей
Стали лучше и добрей!