Михаил Буканов - На заборе сидит заяц, ломом подпоясанный. Поэзия

Бабы брешут на селе,
Нет меж нами страсти,
А верчусь я на коле
По прямой напасти.

Мол, грозился расстрелять
Папеньку с мамашей.
Расстрелять, не погулять,
И не миска с кашей.

Было дело, но сперва,
После ж я с охоткой,
Эх, крутися голова
С марафета с водкой.

Я сегодня подопью,
Жизня трынь-травою,
И милёночка убью,
Прямо упокою.

Потому что вся семья
В город, по этапу.
И одна осталась я.
Так снимайте шляпу!

Запевай моя гармонь,
Заводи запевки,
В сердце лишь любви огонь,
Берегитесь девки.

Проявляю гонорок,
Средь девиц разборов,
Добру молодцу не впрок
Слушаться укоров.

Папы, мамы, это там,
На деревне где-то.
Я ж такой себя отдам,
Что вернёт мне лето.

Что бы неба высота,
А роса на травах,
Звёзд на небе чистота,
Соловьи в забавах.

Что б она всегда была
Для меня желанна.
Хлебосольной у стола,
Ночью не жеманна.

Вот и гонор весь иссяк,
Выскочив из круга,
Опершися о косяк,
Ждёт меня подруга!

Я гляжу, стоит здоровый,
С дикой мордою, суровый,
И в руках его – коса.
Вот такая вот краса!

Я ему – мужик, отзынь,
Охолонься и остынь.
Надо ль саваном трясти,
Пробирая до кости?

Смерть – она, по-жизни, баба,
Холодна, мерзка, как жаба.
Ты же вон, при бороде,
Может даже есть муде!

Ты – гвардейских просто статей,
В пыл тебя, так слом кроватей.
Как в запале жеребец
Всех оденешь на конец.

И красив ты не по чину,
Знаю я сему причину,
Ангел смерти – вот канон,
Приносящим вечный сон.

Ну, куда какой-то смерти,
Уж на слово мне поверьте,
Средь таких вот молодцов,
Бога истинных бойцов?

Тут мужик расхохотался,
Таять стал, а там смотался.
Я проснулся под столом,
Водки стукнутый колом.

Не могу понять, ребята,
Это водка виновата,
И на пьяную главу
Смерть я видел наяву?

Пронесло, мелькнуло мимо,
Но, уж больно было зримо!

Мокрый лес, дымок костра,
Спит палатка старая,
Скоро в город нам пора,
А погодка хмарая.

Только двое, в двадцать лет,
Славим одиночество.
И родителей здесь нет,
Так прощай отрочество!

Мы же взрослые давно,
Да с жилья проблемами,
Видно просто суждено,
Жить такими схемами.

Там возьмём друзей ключи,
Коли есть возможности,
Надоели, хоть кричи,
Эти осторожности.

Поженились бы давно,
Невпротык родители.
Вот и ходим мы в кино,
Жизни чуждой зрители.

А ребёнок если вдруг?
Вот мы всех обрадуем.
Ох, тяжёл семейный круг,
Но, несём, не падаем!

Рашпиль рашпилю сказал,
Что и думать не дерзал,
А вот мчится в облаках,
Всех оставив в дураках!

Над Парижем пролетая
Наша рашпильная стая
Поломала все радары
Потрындев на тары-бары.

А когда на перехват
Поднят был аэростат,
Налетели «Миражи»,
Мол, напильники – дрожи!

Рашпиля в сугубом раже
Перешли в атаку даже,
Сев потом на Нотр-Дам
К восхищенью местных дам.

Отхватив по парижанке,
Чувствуя себя как в танке,
Провели такие сеансы,
Что Париж им пел романсы.

Утром, строем, и домой,
Путь для них лежал прямой.
Тут – Париж, а тут – Миус,
Рашпиль прям, и он не трус!

Я тебя и знать не знала,
И откуда ты такой?
Утром глядь под одеяло,
Кто-то дремлет под рукой.

Тут заходит муж, Абраша,
Я ему, а кто со мной?
В голове сплошная каша,
И вселенский параной!

А Абраша отвечает,
Чё-то цедит, чуть мыча.
И щеками всё качает,
Все резоны горяча.

А потом вдруг превратился
В полосатого кота.
Он, еврей, перекрестился,
Вот такая лабуда!

Слава Богу! Я очнулась,
Ночь, за окнами темно.
Покряхтела, встрепенулась,
Но, Абраша шмыг в окно!

А этаж наш был десятый,
Хорошо, что всё во сне.
Приняла стакан «Пейсатой»,
Муж восходит по стене.

А который спал со мною,
Вдруг атаку предпринял,
Тута муж мой за стеною,
Этот всю мине помял!