Михаил Буканов - К фее, что зовут Драже, шёл Щелкунчик в неглиже. Поэзия

Пал Гайдар за пулемётом,
Уткин с неба с самолётом,
Пал Петров, ещё десятки,
Смерти на войне не сладки.

Но, остались стих и проза,
Хоть бы «Белая берёза».
Или Шолохова книги,
Где идут страданий миги.

Сикофант вранья пригубит,
Всё уложит и углубит.
Кто герои, где злодеи?
Смысл – предательства идеи!

Дремучей тишиной мышиной
Пришёл рассвет горевшей шиной,
Кустарник тлел, лесов пожары,
Да августа при ветрах жары.

Искали люди, птицы, звери
В свободу отмкнутые двери,
Окружены, в разгулах цвета
Бог Огни в торжестве рассвета.

Горели виллы и машины,
Декоративные фашины,
В изгибах шеи труб каминных,
Поникли в трещинах карминных.

У нас зимой дожди пропали,
Как воины, что в битвах пали.
Не могут подойти с подмогой,
Спит пепел хрупкой недотрогой!

Но вот дождей леса дождались,
Сурово им пожары дались,
Воды не много, строги Боги,
Не стой на их большой дороге!

Затрапезен, видом страшен,
Шёл Декабрь средь мокрых пашен,
В армяке, дождями крытом,
С видом горестным, не сытом.

Встреча с бабушкой Зимою
В прах ушла сама собою,
Снега нет, грязюки черни,
Да ветров ехидных черви.

Или козырные буби,
Что на спину время рубит?
Году крах, декабрь – поминки,
Вроде старенькой пластинки!

Как мы этот год помянем,
Сожалеть о прошлом станем,
Или в пляске и бездумно
Маханём вперёд безумно?

Нет красы, мечты угасли,
Ждём рождественские ясли,
А на пальмах снега нету.
Чёрт попутал всю планету?

А хорошо бы в серость будней,
Да запустить жестяной рыбой,
Добыть хренка для зимних студней,
Пускай лежит зелёной глыбой.

Зовущих губ экстравагантность
И фрейт нефритовых прелюды
Сменять на радуги галантность,
Пускай идут себе прелюбы.

Весёлый кемпинг «Нит гедайге»
На раз приколется к «Авроре»,
Не нужен нож, когда при свайке,
Пиит заметен в разговоре.

Пускай сидящие папаши
Стихи кропают на колене,
Зато вон в ситчике Наташи,
А Врангель в землю лёг при тлене.

Щенков кормили и грудями,
Паны нам польские врагами,
Скопец заметен меж людями,
Сучит в прострации ногами.

На сорок человек теплушка,
Но, две ноги на всех при этом,
Куда палит с «Авроры» пушка,
Да Петропавловка дуплетом?

Вот если звёзды зажигают,
Кому их свет всегда приятен?
Века стихи оберегают,
А прозы мир он необъятен!

Запутавшийся хрупкий гений,
Страна, всё чуждое до боли,
В сознаньи измененье мнений,
И ускользает плен неволи.

И больше не трубят панфары,
Вождю решать кто ныне нужен,
Поэт убил свои кошмары,
И стал публичен, сжат и сужен!

Горные вершины,
Снег – льняная хмара,
И родны и ины,
Камни в седь угара.
Голубеет иней,
На траве желтинки,
Небо сказкой синей,
Серебрятся льдинки.
Зарастают снегом
Горные тропинки,
Скоро борзым бегом
Сменятся картинки.
Белые метели,
Белым покрывало,
На седые ели
Прянет мрака жало.
Вечеру в потеху
Горные распадки,
Северному эху
На шумы нападки.
Только кеклик горный,
Да седая совка
Делят взмах свободный
Призрачно и ловко.

О чём надменные витии
Вы спор ведёте роковой?
Дела враждебные России
Вы в ночь пускаете совой!
Нет палачей тридцать седьмого,
И нет их жертв, ушли давно,
Их души у Престола Бога,
Им не вернуться всё равно.
Большой террор, погибли люди?
И только в этом злом году?
Канва событий не на блюде,
Она в клубке горит в Аду!
В огне тамбовские крестьяне,
Матросы под Кронштадским льдом,
Легли под сабли и декхане,
В России властвовал Содом.
На Соловках зека в могилах,
На Колыме расстрела рвы,
Не надо бы писак-зоилов
Пускать в пространства головы.
В году семнадцатом Держава
Двоилась в мыслях и в себе,
Кому нужна дурная слава,
Нашёл тогда себя в борьбе.
Деникин властвовал ОСВАГОМ,
Колчак людей переводил,
Под нашим современным флагом
Россия рвалась из удил.
Там децимации и казни,
ЧеКа, расстрелы без суда,
Стрелков латышских неприязни,
Да продразвёрстная узда.
К чему историю позора
На год один переводить?
Пора без трепетного ора
Запомнить, что не нам судить.
А судия давно и Вышний,
Коли припомните, «он ждёт!»
Зачем давить всей мордой вишни,
Пусть примирение придёт!