Галина Маркус: Зонты

Они бродят средь нас, они смотрят на нас,
Словно видят насквозь, и мы им не по нраву.
А на дне их бездонных таинственных глаз
Есть неведомый яд, колдовская отрава.

И отводим мы взгляд, натыкаясь на них,
Но умеют вылавливать нас зеркалами.
И тогда – пролезает в мой сон и в мой стих
Кто-то с тёмными, злыми… моими! глазами.

Две чёрные руки – как слёзы с глаз
Размазывают грязь по лобовому.
Успев мигнуть тому, кто впереди,
Забыл про нас зелёный светофор.
А справа – удушающий КамАЗ,
И трасса, как обычно, впала в кому.
И слева кто-то учится водить,
При этом матерясь. Не комильфо…

В плену у вечных ретро-дискотек
И музыкантов, в возрасте преклонном,
Как остров, от других отделены,
Но заперты в неведомом строю
У собственной машины в животе,
В мирке зелёных лампочек салона,
Растратчики – из временн о й казны
И нищие просители краюх.

Мы остро ощущаем этот миг,
Но быстрорастворимы на дорогах,
Лишь фарами цепляясь за туман,
Себя обозначаем в пелене.
И свечками зажжённые огни
На встречной – чтобы видно было Богу.
И беды-то у нас не от ума,
А истину нашли в чужой вине.

Ведь за рулём сосед соседу – жлоб.
Но тот, кто нынче в форме и при жезле,
Шлагбаум жизни, сжалившись, открыл,
В пространство и во время пропустив.
Паркуется – чей в стойло, чей в сугроб
Беззлобный и невинный конь железный.
Без нас он не испытывает стыд.
Автовладельца, Господи, прости…

Какие там стихи о будущей весне…
Чем стану я дышать в загаданном апреле?
Быть может, утеку, как надоевший снег,
Цепляясь за стволы безмолвных чёрных елей.

А может, повезёт, и все-таки прорвусь,
Как новый клейкий лист из криворукой ветки,
И солнца тихий луч меня коснётся – пусть
На краткий только миг, нечаянной пометкой.

А может, я очнусь от запаха земли —
Тревожно заскрипят мои больные корни.
По жилам потечёт древнейшая, как мир,
Та сила, что из тьмы на свет живое гонит.

А может, разольюсь – границы позабыв,
Покинув берега, разбив зеркальный панцирь,
Прогнившие мостки вскрывая, как нарыв,
Чтоб вновь, оставив стыд, у ног твоих плескаться.

Прогорклым летним днём сквозь мути пелену
О будущем, ты прав, загадывать без толку.
Ах, как бы проскользнуть в ещё одну весну!
…По краешку, тайком… продрогшей богомолкой…

Зачерпну я горсткой самоцветы —
Яшму, хризопраз и аметист.
Рассыпая по полу конфеты,
Выйдут из-за ситцевых кулис

Клоуны, дюймовочки в носочках,
Зайчики в смешных своих ушах,
Будут улыбаться мне нарочно,
Думая, что славно рассмешат.

Только по щекам струятся слёзы,
Спрячу за руками я лицо,
Станет всё печальней и серьёзней
С громким перезвоном бубенцов.

Морды медвежат моих лохматых,
Вы простите эту мне печаль!
Только я сама и виновата
В сумерках души своей. А жаль,

Что меня наивность не излечит,
Что иду на ощупь в темноте.
О, мои лохматые медведи!
Где же облегченье моё, где?

Две ладони сложены ковшиком,
Но дырявы они, увы.
Что ни сыплется в них хорошего,
Всё сквозь пальцы – ну впору выть!

И не собрано, не засчитано,
Не упрятано в закрома…
Знай, сокровища беззащитные
Попадают в чужой карман.

Сколько было тебе отпущено,
А осталась-то – горсть трухи!
Не роняй же из рук опущенных
Мне под ноги свои стихи…

Нахальной клеткой сарафан
И в тон – серёжки из пластмассы.
Тетрадка тайная. Графа:
«Любимый цвет». «Конечно, красный!»

Давным-давно узнала ты
Секрет притворства и успеха.
«Твои типичные черты?»
«Не плачу. Не жалею смеха».

А я – жалею и храню,
Кому попало не вручаю.
Я в солнечном живу краю,
И это – повод для печали.

Всё меньше яркая приязнь
К вещам, всё трепетней – к вещицам.
«Какая в жизни цель?» Лечась,
Ни от чего не излечиться.

«Что для тебя любовь?» Ого…
Ты там зачёркиваешь что-то.
Всё просто: притворись нагой,
Сними на пять минут заботу.