Галина Демирбаш - Оборотная сторона Земли (сборник)

Да, я из тех, кто Родину не любит.
Остались в памяти погост и горстка пепла…
А как любить ту, что по жизни блудит,
Ту, что в грехе оглохла и ослепла?
Нам всем, кто прошлое свое любить не может,
Казался крошечным тот мир и очень узким,
Тоска по прежнему уже почти не гложет,
Хоть сердце бьется в тон напевам русским.
Давно разрушена державная граница.
Не врем в глаза, как прежде не клянемся
Тем, что «страна березового ситца»
Единственной любовью остается.
Размыта в паспорте московская прописка
Без лживых слез, соплей и прочей тризны…
Все те же мы, живущие неблизко,
Все те же дочери и сыновья Отчизны…

Родная земля растворилась во мгле,
Сегодня нам сниться былое,
Одессу напомнят гудки кораблей
Под ропот и шелест прибоя.
Под ропот и шелест прибоя,
И чаек, и море.
Нам Тихий заглянет в окно океан
И бризом слегка приласкает,
Без той, кого наши зовут Капитан,
Одессы чуть-чуть не хватает,
Одессы всегда не хватает
И Черного моря.
Качает Ванкувер зеленой волной
Как борт бригантиновый мерно,
Мы с теми, кто делится щедрой душой,
Одессы душою безмерной.
Одессы душою безмерной
И Черного моря.
«А жизнь хороша, несмотря на года, –
Маэстро пропел хрипловато. –
И сердцем ты будешь тянуться всегда
Туда, где родился когда-то.
Туда, где родился когда-то
У Черного моря».
It happened, but here we discovered new fate,
We found a land of the promise.
Vancouver is knocking on destiny’s gate,
It’s getting be lovely and glorious.
It’s getting be lovely and glorious,
And Pacific Ocean.

В вихре существования заморного
После сотен отслуженных месс,
Тело жаждет лишь масла касторного,
Чтоб начать очищенья процесс…

Противно скрипят, как подпруга седла,
Судьбы окаянные дни.
Гнедая натужилась и понесла.
Ямщик, ты хоть, друг, не гони…
Ямщик, ты же свой, ты бродягам всем брат,
Настал оглядеться черед –
Мы сотни дорог проскакали назад,
А думали – мчимся вперед…

Треплет время останки нетленные
Бедолаг, что всегда « мимо кассы »,
Эмигранты – военнопленные,
Занесенные роком в пампасы…
Намозолил в скитаньях колени я,
В хоре сиплых пел здравицу мерзостям.
Провалилось мое поколение
На зачете по жизненным ценностям…
Что ж, Судьба, меня ведешь как преступница,
Как воровка берешь « на доверие» ,
Ты чудишь, а мне когда-то аукнется
Пулей в лоб, как товарищу Берия…
Не солила б круто так жизни варево,
И смени галоп на рысь, может, выживу.
В цвете глаз людей вокруг больше кареВА,
В кроне древа моего больше рыжеВА…
Скопом мне сулили рай черти загодя,
Хоть не верил ни единому слову тех,
Кто причал мне обещал в тихой заводи,
Кто вчера пришвартовал в тихом омуте…
Понапрасну растратил все силы я,
Лягу в саване на доски сосновые.
Скоро свидимся опять, мои милые,
Там, где светятся глаза васильковые…

Я не курю и не мочусь в подъездах,
Я не ношу совковых коверкотов,
Мне наплевать, что «трут братки» на съездах
Отечественных псевдопатриотов…
Они режимом сбиты и окучены,
Не перегружены мозги ненужным знанием,
Тверды во взглядах, в меру властью ссучены
И размножаются, наверно, почкованием.
Что в их сознании стерто, что забелено,
Какими текстами их полон Часослов?
Что завтра будет с мавзолеем Ленина,
С мощами лидера прославленных гробов?
Очерствевши сердцем и душою,
Не поют там больше про рябинушку.
Норовят про секс и паранойю,
А еще все чаще про дубинушку.
Мы здесь не видим новых аналогий,
У всех оскал Ко-Косово-албанский,
Горсть власть имущих в крохотной берлоге
Затеяла разборку «по-пацански».
Всем старшим братьям чресла облизавши,
На новый подвиг каждый гоношидзе,
А так, портки, возможно, потерямши,
И с ними личного достоинства лишидзе!
Утомили всех страсти болотные,
Рулевой наш заснул у руля.
Кто мы? Птицы с тобой перелетные
Или серые с корабля?
Пусть не каждый почувствует разницу,
Да не кожей, а самым нутром,
Показали мы Родине задницу,
Чтоб увидеть, что там за бугром.
Непривычного быта дотронуться,
Заплести буден серую нить,
Прослезиться, проплакаться, тронуться,
Нет, не сбрендить, а тронутым быть…
«Отечество славлю, которое есть» ,
Красивее скажешь едва ли,
Любителям пафоса стоит учесть –
Отечество мы потеряли…
Здравствуй, милое корыто,
Где плескался в детстве я,
Здравствуй, город, где забыта
Юность нежная моя!