Вильям Шекспир: Как вам это понравится. Много шума из ничего. Двенадцатая ночь. Перевод Юрия Лифшица

РОЗАЛИНДА. Отстань, дурак!

ТОЧИЛЛИ. Не угодно ли убедиться?

Это же сущий галопад двустиший. Берегитесь, эти аллюротворения заразны.

РОЗАЛИНДА. Молчи, дурак! Я нашла эти стихи на дереве.

ТОЧИЛЛИ. Зря вы сорвали с него такие незрелые плоды.

РОЗАЛИНДА. Если привить к нему тебя, выскочка, вместе с мушмулой, то плодами с этого дерева мы будем лакомиться раньше всех. Ты – в качестве плода – сгниешь недозрелым, благодаря чему мушмула обретает истинный вкус.

ТОЧИЛЛИ. Как вам будет угодно. Но говорить в лесу такие слова? Что он о вас подумает?

Входит СЕЛИЯ, читая бумагу .

РОЗАЛИНДА. О милосерднейший из пастырей! Немилосердно с вашей стороны нагонять скуку на вашу паству такой нудной любовной проповедью и не сказать перед нею: «Запаситесь терпением, друзья мои».

СЕЛИЯ. Вы еще не ушли, друзья мои? Пастух, забирай своего друга и иди с ним куда-нибудь.

ТОЧИЛЛИ. Придется, пастух, с честью отступить. Пусть без возов и подвод, зато с сумкой и подсумком.

(КОРИНН и ТОЧИЛЛИ уходят .)

СЕЛИЯ. Как тебе стихи?

РОЗАЛИНДА. Так себе, сестрица, тем более что в последних строчках стоп несколько больше, чем в предыдущих.

СЕЛИЯ. На них и опираются эти стихи.

РОЗАЛИНДА. Видишь ли, хромым стихам не помогут никакие подпорки. Мало того, лишние стопы, не находя опоры в хромых стихах, только усиливают их хромоту.

СЕЛИЯ. Ну, конечно, чуть ли не все деревья в лесу испещрены нашим именем, а нас это не касается.

РОЗАЛИНДА. Нет, я не могу оставаться равнодушной к этому стихийному бедствию. Уже дней девять мне попадаются стихи, вроде тех, какие я нашла на пальме. Посмотри. Пожалуй, со времен Пифагора мне не ставили стихотворных силков. Хотя я не могу утверждать это наверное, поскольку была в то время ирландской крысой.

СЕЛИЯ. Тебе известно, кто поэт?

РОЗАЛИНДА. Наверное, мужчина, как и все поэты.

СЕЛИЯ. Как ты догадалась? И у него на шее твоя золотая цепь. Ты покраснела, покраснела!

РОЗАЛИНДА. Да кто же он, скажи на милость?

СЕЛИЯ. Господи Боже мой! Гора сходится с горою благодаря землетрясению, тогда как человеку встретиться с человеком нет никакой возможности.

РОЗАЛИНДА. Но кто же он, кто?

СЕЛИЯ. Ты это серьезно?

РОЗАЛИНДА. Селия, помилосердствуй! Я ведь не отстану, пока ты мне его не назовешь.

СЕЛИЯ. Странно это все, очень странно, донельзя странно и даже более чем странно! Особенно после всех моих намеков.

РОЗАЛИНДА. Еще бы мне не покраснеть! По-твоему, если я вырядилась мужчиной, то и сущность моя расхаживает в камзоле и штанах? Миг ожидания для меня по-прежнему подобен времени, за которое можно совершить не одно кругосветное путешествие. Говори, умоляю тебя! И как можно скорей. Ах, если бы ты была заикой, имя таинственного незнакомца выплеснулось бы из тебя, как вино из бутылки с шипучкой: или все, или ничего. Молю тебя, откупорь свои уста, напои жаждущую своей вестью.

СЕЛИЯ. Но если ты выпьешь мою весть до дна, то рискуешь подавиться мужчиной.

РОЗАЛИНДА. Всамделишним мужчиной? Мужчиной из плоти и крови? Если да, то кто он? Чем занимается? Носит ли шляпу? С бородою или без?

СЕЛИЯ. С небольшой бородкой.

РОЗАЛИНДА. Дай ей Бог отрасти, если этот мужчина благочестив. Я подожду, пока у него вырастет большая борода, если ты без проволочек расскажешь, как он выглядит с маленькой.