Люциан Шенвальд - Плечом к плечу

Я жду тебя каждым нервом,
Как влаги — земля. Скорее!
Пусть память невесты станет
Присягой грозной твоею!

Рассветной свежестью ночь дохнула.
Неясных снов исчезает смута.
Мое дыханье к тебе прильнуло,
И ты жива, ты рядом как будто.

Ты здесь со мной, в переливах света,
Так очевидна, так ощутима,
Как будто утром расставшись где-то,
Вновь повстречались в ночном пути мы.

Какой Орфей [20] Орфей — древнегреческий певец, родом из Фракии, который силою своих песен двигал скалы и укрощал диких зверей. В многочисленных мифах рассказывается о том, что Орфей спускался в царство мертвых за своей женой Эвридикой. сквозь года разлуки
Привел тебя из мглистого Орка [21] Орк (римск. миф.) — преисподняя, греческий Аид. ?
Хочу позвать, — но былые звуки
Слились, ушли в немоту восторга.

Хочу позвать тебя, — но так трудно
К звучанью имени вновь обратиться:
Мы пили счастье так безрассудно,
Что слишком рано пришлось распроститься.

Мы, видно, так любили друг друга,
Что в мире счастье не уместилось.
И снова горло сдавила мука.
И слово в крик само превратилось.

А столько есть на свете красавиц,
Их слово — ласка, их очи — нега.
Но ты во мне, как живая завязь,
Родник, пробившийся из-под снега.

Навек слезами омыто сиянье
Твоей души посмертно-нетленной.
Ты мое зренье, мое деянье,
Ты связь моя со всею вселенной.

Еще не зная, уже тоскуя,
Я жил и ждал, что меня осенишь ты.
И вот внезапно нашел такую
После того, как падал семижды.

Нашел, чтоб сразу тебя утратить!
Нашел, чтоб вечность все поглотила!
Глупец! Я думал, — времени хватит, —
А нам и вечности нехватило.

Пусть у других в мгновенье любое
Избытком счастья играют волны.
Только тобою, только тобою
На жизнь и смерть останусь я полный.

Твои мне очи горят в полночи,
Как звезды в мире, твои мне очи.
Куда ни кинусь, что б ни стремило, —
Помню о милой, плачу о милой.

Во мне будила ты, что хотела,
Все, чем дышу я, — твое деянье.
Я верил в блеск молодого тела,
В биенье сердца, в лица сиянье.

С тобою связан, навек открыл я,
Что нет мне жизни иной на свете.
И ты дала мне в дорогу крылья,
Дала в дорогу попутный ветер.

И в эти годы, в резне кровавой,
Когда мне снится подвиг грядущий,
Твой скорбный облик сияет славой
Над нашей явью, слишком гнетущей.

Пускай ты пала, скошена пулей.
Пускай погасла в длительных муках.
Когда убийца тебя караулил,
Пускай спала, дитя убаюкав.

Пускай в мученьях смежая веки,
Позвать меня и не успела.
Одно я знаю твердо навеки, —
Ты смерть встречала светло и смело!

Сверкали очи насмешкой ясной,
Ты шла на гибель, легко шагая.
И был раздавлен тот карлик грязный,
Когда ты встала пред ним нагая!

За гарь пожаров с тучами вровень,
За след веревки на шее братьев,
За униженья, за море крови —
За все, за все убийца заплатит.

Настанет суд, короткий и правый,
Чтоб заклеймить его ближних и присных.
Настанет час суровой расправы
Для всех предателей ненавистных.

Дотянутся к ним ручища мести.
Развалится враг гнильем и пылью,
И я скажу о моей невесте
В поэме, полной прожитой былью.

И если мне суждено вернуться
Домой на Вислу, — то будет утро,
Когда завесы дней распахнутся, —
Поставлю памятник златокудрой.

Печаль и память, страсть и терпенье,
Помогут мне в последней работе
И ты воскреснешь, — вся упоенье,
Вся ликованье души и плоти.

И в легком звоне листвы зеленой
Дождусь я ночи, смежу я веки,
В тебя одну безраздельно влюбленный,
С тобой одной навеки, навеки!

Там, где у самого слиянья с Обью
Трепещут струи Каменки-реки [22] Каменка — река на Урале. Над Каменкой, в 140 км к юго-востоку от Свердловска, расположен промышленный город Каменск, упоминаемый в стихотворении. ,
Где улиц отраженное подобье
Ныряет под бетонные быки,
Где часто я стоял, объятый скорбью,
И на воду глядел из-под руки,
Где быстрины напоминали Вислу,
Ко мне донесся голос ненавистный…