Вадим Ферзь: За пределами вселенной. Поэмы

Зимы упало одеяло
На сёла и на города.
Так солнце ласково сияло!
Да это не зима – мечта!
О, муза, муза молодая!
Спустись с Парнаса, и в тетрадь
Часть третью помоги писать,
Эмоций много выражая,
Садись со мною на кровать,
Подумаем, что будет дальше,
Но не подсунь мне всякой фальши,
Дай, муза, вкратце рассказать!

Ты, милая, дай слов стихийных,
Чтоб потрясли они весь мир,
Чтоб укротили кланы сильных
Волшебной музыкою лир.
Я знаю из чужих рассказов,
Что в Польше Стёпа побывал
С командою. В футбол играл
Он там. Фарфоровую вазу
Любимой девушке купил
Степан с лиловыми цветами,
Ведь все на свете любят дамы
Сюрпризы. Это всё – «ваниль».

Над Стёпой, над командой в Польше
Поляки издевались: всех
Обчистили. Как можно больше
Деньжат украли. И совсем
Хамить им стали: обзывают
Любыми кличками. Степан
Дал одному поляку в «жбан»…
Но это лишь усугубляет
Конфликты с ультрасом. Там был
Бой уличный. Ради потехи?
А, может, роль сыграли деньги!
Скорей патриотизм вопил!

С трудом сдержал своё кипенье
Степан. Всё, вроде, улеглось;
Неровное сердцебиенье
Едва наладилось… вновь злость:
Когда домой собрались ехать,
У них поляки медсестру
Украли, как невесту ту
На свадьбе! Было не до смеха —
Пришлось за медсестру платить
Команде выкуп. И забрали

Её назад, чтобы накала
Сильнейшего не допустить!

Не знаю, правда, иль неправда
Насчет поляков, только я
Пишу, что слышал, и не надо
За это обвинять меня!
Быть может, в Польше ультрас злее.
А что у нас они творят!
Бьют морды, всё вокруг громят!
Да! Беспредел творить умеют!
Не прекратится этот штурм.
Об этом и пишу стихи я,
Как всех футбольная стихия
Накрыла и затмила ум!

Приехал он домой и больше
Душевной тяги не имел
Когда-нибудь поехать в Польшу,
И рад был, что остался цел.
Пришла весна – пришло страданье:
Степан так сильно заболел —
И побелел весь, словно мел,
В постель сложило увяданье.
И пить, и есть он не хотел.
Болезнь набрала тяжкой формы
И отошла совсем от нормы
Температура: он горел.

Да! Подхватил он пневмонию!
В больницу повезли лечить
Степана бедного. Лихие
Лечили там его врачи.
Он, мученик, не видел воли,
Тупых терпел он там врачей,
Главврач был злобный Пиночет,
Уколы Стёпе там кололи,
Ему и выкачали всю
Из плевры жидкость. У Степана
Плыло в глазах всё. Как в тумане,
Ходил в палате и свою

Судьбу он проклинал. Но рано
Еще на жребий свой роптал.
Не так опасны эти раны!
Еще далёк его финал.
Но вылечили наконец-то…
Женился он – в добре живёт:
Ест яйца, зелень, фрукты, мёд —
Как дополнительное средство.
Не буду в их семью влезать,
Так и писать о ней не буду,
А то еще осудят люди…
Не зря рассказ о Стёпе сжат!

Но муза к этому толкает
И провоцирует порой,
Со мною, как дитя играя.
Я знаю: он живёт с женой
В любви. Обволокло их дымом
Блаженства, словно сладким сном.
А что произойдёт потом
В их жизни – поживём – увидим.
В ночи на синих облаках
Сиял янтарный месяц тонкий;
Везде звучал сычей плач громкий,
И ночь была вся в чудесах.

Стелились серым пеплом тени;
Сияли светляки в траве;
Светились тучи желтой пеной,
За ними скрылся лунный свет.
Всё небо тучами покрылось,
И сквозь их щели иногда
Глядела дальняя звезда,
Но тускло в вышине светилась,
Во мраке таяла ночном.
Вот свежим воздухом дохнуло,
Везде живое всё уснуло
Спокойным и прекрасным сном.

И даже тучи задремали,
И горы спят во мгле сырой.
И всё на лоно снов попало,
И месяц дремлет восковой,
Но не уснул Степан печальный;
Туман стелился по земле,
Светился месяц в синей мгле;
У озера чернел храм дальний;
Пошёл мой Стёпа погулять,
Поговорить с ветрами что ли;
Какая жизнь! Какая воля!
И легче дышится в полях!

Свободу не купить за деньги!
Берёзы в тишине стоят
И листья их звенят, как серьги,
Мир черным сумраком объят.
Темно-темно вокруг. От стужи
По телу пробегает дрожь,
Но греет кровь Степана. Всё ж
Ему и свежий воздух нужен!
Не встретил никого Степан,
Вокруг казалось всё печальным.
Какая в нём таится тайна?
Какой в той бодрости обман?

На плечи бремя, может, давит, —
И в недрах сердца всё бурлит;
Душа вдруг стала от той славы
Тяжелой, словно монолит?
А может, просто он скучает
И делать нечего ему,
Не хочет покориться сну;
Он и зари не замечает.
Увы! Он Богом обречён,
Причина же – совсем иная,
Что впереди ждет – он не знает,
Какой вчера он видел сон?