Дарья Ривер - Циновка для радости. Стихи

Там, за чуть слышными рельсами, – то факелы, то костры.
Здесь – лишь привычное пламя закатного солнца.
Мы стали слишком смелы и на язык остры.
Мы научились видеть сны во время бессонниц.

Там, за фортами и фьордами, скоро придёт весна.
Мы целый год живём на осенне-зимней границе.
Ведь, не восстав и от самого зыбкого сна,
Как сможем изменить то, что нам даже не снится?

Пламя закатного солнца метит в глаза.
Луч запоздалый – по неприкрытой коже.
Мне бы из слов лоскутных – да тёплые кофты вязать…
Ритмы часов и сердца меж собою сейчас так похожи.

Пламя… Луна. Я сжимаю светильник в руках,
Чтобы душа не отвыкла за ночь от света…
Там, за фортами, в ожиданьи весны – река.
Знала бы я, где ты ждёшь, где надеешься, где ты…

…Жмётся к окну несуразная вьюга. По мостовой – гулкий стук:
Нищенка бродит с клюкой в стылых чужих отрепьях.
Нищенка эта – граница зимы. Свет мой, если ты не уснёшь и версту,
Значит, дойду… Ветер волосы мне – синим гребнем.

Знаешь, я скоро с тобою свихнусь, мой зоопарк Ноя.
Ты же с ума не сошёл, это тебе в плюс.
Спит на скамейке подвыпивший панк, ноет
Странную недо-мелодию. Не панковскую, а блюз.
Я ведь действительно думала, что у тебя паранойя,
Ну а теперь за себя почему-то боюсь.

«Кто бы мог справиться, дурочка, с ноевым мега-ковчегом?» —
Лёжа у панка в ногах, исподтишка глядит на меня белый кот.
Что же, ты прав. Не погубить его ни Гитлеру, ни Пиночету,
Ни остальным. Априори. Хорош твой вопрос-апперкот.
Там магазин. Не голодай. Расплатись этим чеком…
Да, если захочешь вдруг в гости – вот домофона код.

Дождь. Всё настойчивей. Спрятаться бы, а не хочется.
Запахи стали острыми: гравий, земля, мазут.
Кот, панк и я. Двор, где пустая песочница.
Сверху на землю наводят тысячекратный зум.
Нам обещали оттуда: потом не потоп, а радуга. Не стоит в истерике корчиться.
Мы в объективе. Мы в чьём-то стоп-кадре. Мы далеко внизу.

Здесь на каждой ели кровью стала смола:
То ли ожили, то ли умерли ели – попробуй пойми…
Только вот по-любому – королевна в тот день умерла,
Умерла в тот миг.

…Кровью стала смола. И кажется: кровь
В жилах елей будет всегда бежать.
Отправляйся в их царство и дверь за собой закрой.
На земле госпожи ты был воином, но, пожа-

луйста, ни мушкета, ни маузера отныне в руках не держи.
Приходи посмотреть на чудо, где кровь – без ран,
Где, увидев её, скорее помыслишь про жизнь,
Чем про смерть. Всё краснее у елей кора…

Приходи. Там тебя ждут давно.
Приходи с букетом ароматных живительных трав.
Не помогут королевне почившей травы, ты прав.
Но иди и неси букет, неси его всё равно.

И когда придёшь – будет чудо второе – в
Каждой ели ты встретишь ласковый лик госпожи.
Ведь она дала этим деревьям жизнь,
Никому, кроме тебя, секрета их не открыв.

Собака, змея, обезьяна, петух, мешок и вода – в придачу…
Скажи, почему же спокоен твой дух? Ты правда не озадачен,
Что будет минут через десять ли, пять? Ведь в чудо поверить трудно:
Здесь – не Иордан, обратившийся вспять, а голод заросшего пруда.

Собака, петух, обезьяна, змея. Доволен ли, человече,
Капкан, живодёрню устроив зверям, пусть даже и сам покалечен
Зверьём будешь малость? На всякий тебе: собак я люблю невозможно.
Куда было б лучше огонь претерпеть иль ядом змеиным – под кожу…

Собака, змея, обезьяна, мешок. Петух. Всё зашито, как надо…
Идёт погружение… Вдруг – жуткий шок. Добравшись душою до ада,
А телом – до дна, ты встречаешь отца, что месяц назад был тобою
Убит. Тем двум встречам не будет конца. Тебе же – не будет покоя.

Это – синдром змеи, синдром раздвоения языка,
Это, если так хочется, – что развилка в лесу.
Это не ложь, не яд – это два тела встречают закат,