Дарья Ривер - Циновка для радости. Стихи

…Солнце жгло. Под солнцем бензол горел.
На бензол надвигался бизон, тот бензол не видя…
Выбирайтесь же все, кто здесь есть – в гнезде ли, в норе —
Посмотреть на бизона в рамке огня, на его предсмертный портрет,
Посмотреть, как уйдёт он в любви своей вечной обитель.

У неё макияж – как магнит у Земли: перманентный…
У неё – пара шрамов сквозь тонкие шрамы белья,
У неё каждый день – из разбросанных дел и моментов,
А рубашка – последний писк моды: смирительная.

Это, может, не кто-то конкретно, а каждая/каждый
Пятый, третий, четвёртый, десятый, девятый, второй.
И период такой наступает, увы, лишь однажды…
Если он наступает. Кому-то. На волю. Порой.

И на волю так хочется, на заоконную волю…
Писк последний отставить на целую вечность назад.
В жёлтом доме сейчас мумми-тролли, быть может, их троллят…
Или нас вместе с ними. Чтоб путь до окна нам срезать.

Доктор, слушайте очень внимательно: это не лёгкие, а тяжёлые
Мысли и чувства. Сколько раз вы к ним своей присоской-губами,
Столько раз они в жизни моей погибали,
Да каждый раз – словно Феникс. И было им, видно, до фени,
Что таким вот жизни стажёром мне
Не особо хотелось быть. И не хочется. И не кончится
Этот круговорот – никогда. И у вас, и у ней, и у них…
Доктор, знаете, я часто дышу через рот…
Нет, не насморк. Просто воздуха не хватает.
Просто вдох бы мне – от самой стены Китая,
Чтобы лёгкостью мира безумного я пропиталась, словно сметаной – торт.
Что, думаете, будет наоборот? Что лёгкости так не набрать?
Да ежели тяжелее – некуда, то что же тогда остаётся, подумайте сами?
Доктор, мне больно от этих касаний
Где-то внутри… Нет, глубже. Там никому не достать.
Как хорошо, если есть птица Феникс. Как страшно, что нет листа
Чистого. Только с диагнозом. Только с анамнезом.
Только я – с глупой надеждой мной придуманный текст сверстать.

Разогнись, бросай на небо диск металлический, дискобол,
Пусть его примут звёзды, в объятия заключат, руки сомкнут.
Посмотри: впереди, через время, – самоназванный диско-бог,
Сотворивший мир свой не за шесть дней – за пять минут.

А на небе сейчас – нет танцовщиц ночных – звёзд,
Звёзды были, да на танцполе земном пьяными нынче лежат.
Кто тебя приютит со звездою твоей? Одиночество, страх – внахлёст.
Диско-бог улыбается, будто чужую судьбу в кулаке зажал.

Посмотри, посмотри в небеса на тех, кого нет…
Освящён, обожжён, обнажён, но я тоже обнажена.
Если скажешь: «при лунном свете» – будет пошло.
Лучше так: «при индейском факеле», «при бенгальском огне».
Да при чём тут они? Я по духу твоя жена.

И ответь: потому ли мне ясно, как шальная, несносная, у тебя по венам бежит,
Словно женщина полуслепая – в потоке машин?

Иногда к нам на встречу приходит некто по имени альтер эго,
С ним хоть раз наверняка виделись все, все до одного.
Он в холщовой котомке приносит для наших душ вето, табу, иго,
Он по крови нам брат, но также – охотник, если ты, например, волк.

И он смотрит с улыбкой, с усмешкою на тебя, сколько зубы свои ни скаль ты,
Сколько сталь этих зубов на клинки да на перстни ему ни плавь,
И снимает с твоей жизни, с твоей души тонкие, словно ломтик хамона, скальпы —
Только тем, что он – тот, кто сейчас, кто всегда абсолютно прав.

Он включает для речи души твоей навороченный усилитель,
И улыбка его – на тебя – сразу из всех зеркал…
Зеркала бы завесить, как будто дом этот мертвецы заселили…
О другом ты подумай: что тоньше сейчас: душа или её же скальп?

Ведь душа у тебя в данный момент – хорошо, если толстовка,
И ему так хочется толстовку такую с тебя, у тебя стянуть…
Говорит: «постираю – верну тебе», и ты знаешь, как дорого это может стоить,
Но всегда – «на, бери», чтобы получить шанс узнать истину,

Чтоб понять, наконец, кто ты, и этим питаться,
Если на душе той – хреново и хочется каждый зуб превратить в клык,
Если кажется, что даже почти не стоит пытаться —
Всё равно зверем станешь в один оклик или один клик.

Ну а впрочем… Ему не нужны ни клинки ни перстни,
Он их вечно сдаёт в ламбард да на металлолом.
У меня для тебя хорошие, друг мой, вести:
Альтер эго твой стал твоим ангелом.