Кирилл Корчагин - Все вещи мира [сборник]

я хочу к вам туда через холод и дождь
сквозь туман отделяющий по утрам
воду от суши свечение от темноты
и военные базы окутывающий блестя
на противотанковых ежах на колючей
проволоке укрывающей спящих солдат
их несет на мыльных волна́х по курганам
славы по ветвистой токсичной реке

там стучат друг о друга тихие створки
снов искры горят над изрытыми влагой
холмами и спускаясь к реке пар укрывает
камни лежащие у дороги — так зачем этот
свет спускается в темную воду если мы
ждем его в покинутых аэропортах жарких
вокзалах и там куда нас выносит течением
сквозь песок и осколки сквозь ил и глину

триггер осени щелкнет на уровне первого этажа
совсем у земли постепенно захватит кладку
поднимется к полуприкрытым окнам к полу
прикрытому окну на предательство на убийство
я решусь для тебя воздух осени чистый хотя и
прячут тебя в коридорах наполненных холодом
среди приставов среди пассажиров метро между
этих и тех но занавеска волнуема ветром колеблются
контуры в такт мотылькам и уносит в сторону
сокольников нелепые их оболочки к мамлеевским
полям драгоценную чешую но что пряталось
во дворах в огороженных рынках почти
позабылось хотя слышно стучат под тропами
парка детали машины так что суставы детей
и предателей отзываются радостно и поет
стадион размещенный над горизонтом

танцовщицы видят во снах бытие
сестры авроры вальсирующие
в забвении чуда с ветвями деревьев
солнцем в пряничном домике страха

в просветах паров они тянут руки
друг к другу в неустойчивый день
когда горлицы симеиза и стамбула
встречают друг друга над озером

над болотом звучащим как ворохи
вертящихся савонарол стучащих
костями в музыкальных шкатулках
на полках темных шкафов

и под маленьким солнцем в траве
горит гуинплен и невыносимая сталь
спадает в долину на дымящиеся
обломки

от баррикад на бульваре провинциальном
и выше по улице безымянной неровной
поверхности этой — шпильман слышно тебя
за домами полыми: ты ли меджнун или стучат
тряпье оправляя в бубны слышат они но я не слышу
песок в глазницах твоих и дальше возносится
через кустарники так что корпускулы бьются
снова под нефом фабричным но от нас вдалеке
поджидая овражка округлые сны устремляясь
за ручейные стены его с проходящими робко
флиртуя как умеют частицы земли осушают
оболочки сетчаток а другие исследуют дальше
цветенье канав и ступени запрелые помнят
друг друга но для нас только пряный налет
едва молчаливый но все же к широкой улице мы
по неровной брусчатке скользим

кто там сидит в траве прячется
в окнах разбитых в трещинах
пола? скалы его призывают или
смотрит он сам сквозь проемы
стеблей выжидает не упадет ли
дождь не смоет ли солнце
не смешает ли пыль с контуром
поля над мечетью над тлением
волглых камней

кто считает трещины в кладке
изгибы травы уплотненной
воздухом и всеми его именами
роем цветов опаляющим ноздри
раздвигающим створки деревьев
и ее колени?

он не смотрит на нас не видит
огней над рассыпчатыми домами
желтых цветов и роз цветущих
в долине когда горная пена
нас укрывает увядают медузы
у берега и вертолеты дрожат
над застывшей водой

танец чахоточный в исполнении
робкой подруги
на лугах гутенберга в легочной
грязи

пленка радости на шерсти гуингма
и путешествий щетина чабрец
с тех же самых лугов в патине
и паутине

заблудившийся терамен
птиц и собак за собой ведущий
у порога стоит хотя и стремится
в трезен

но с нами он спит втроем
пока тянется нить слюны
пока говоришь я была
владыцей членов на лугах
гутенберга в замкнутых
плевой покоях всё это снова
придет вывернет руки снова
придет тишина

вызванный в парк в отчетливом ритме
раскачивающий ветви полы одежды
те же привычки после двадцати или
более лет припоминает колебания
воздуха запотевшие окна транспорта тогда
они ехали с ней куда-то дорожная колея
растворялась в почти сожженном поле
и подташнивало хотя может быть в тот раз
он уже был один не в силах преодолеть
накатывающее отчуждение или спазм
(всё равно духота всё равно это
отвращение) остановка среди заброшенных
дачных участков с кучами щебня
осколками кирпича и змеящейся
пыльной травой и как убивали его
на этой траве между осколками
кирпича как потом выжигало траву
до трухи и узорилась почва и снова
смотрел на желтевшую равнину
ощущал почти рассыпчатый воздух
за стеклами меланхолию отравленного
горизонта и в областных центрах
среди невысоких строений искали его
выволакивали из кофейни но кажется тогда
удалось пройти переулками и вот
две таблетки антипаркинсонического
средства с утра несколько наименований
ноотропов и сдавливающий виски горизонт
титанический огонь в исполосованной
авиаторами атмосфере продолжительный сон
еще более продолжительный сон и тот же
вид на сдвигающиеся строения растворенную
почву и дымящиеся леса от которых
сдавливает диафрагму и расходятся затененные
фигуры по краям железнодорожных путей
пересекая границу в клади ручной
в скомканных простынях но вместе
с ним все увереннее двигаясь по восточной
окраине в то время как спит он по-прежнему
прислонившийся к горизонту среди дымных
растений или в плацкарте приоткрывая глаза
на каждой станции когда снова нечем дышать
взгляд останавливается на монументах скрытых
между деревьев постройках раскалывается
сон и продолжается снова на укрытом листвой
бульваре пока движется воздух над стертыми
одеждами и беспомощной географией только
к вечеру они расходятся по домам к вечеру
можно двигаться парками где окрашивает
трава сочленения брусчатки на которой
он лежит пока длится сон только лежит