Константин Бальмонт: Стихи

Но вот, хоть все ужасней для меня
Дыханья неотступного огня,
Одним порывом полон я, безбольным,
Я гибну. Пусть. Я вызов шлю судьбе,
Я смерть свою нашел в самом себе,
Я гибну скорпионом – гордым, вольным.

В замке был веселый бал,
Музыканты пели.
Ветерок в саду качал
Легкие качели.
В замке, в сладостном бреду,
Пела, пела скрипка.
А в саду была в пруду
Золотая рыбка.
И кружились под Луной,
Точно вырезные,
Опьяненные Весной,
Бабочки ночные.
Пруд качал в себе звезду,
Гнулись травы гибко.
И мелькала там в пруду
Золотая рыбка
Хоть не видели ее
Музыканты бала,
Но от рыбки, от нее,
Музыка звучала.
Чуть настанет тишина,
Золотая рыбка
Промелькнет, и вновь видна
Меж гостей улыбка.
Снова скрипка зазвучит,
Песня раздается.
И в сердцах Любовь журчит,
И Весна смеется.
Взор ко взору шепчет: "Жду!"
Так светло и зыбко.
Оттого, что там в пруду
Золотая рыбка.

Мне хочется безгласной тишины,
Безмолвия, безветрия, бесстрастья.
Я знаю, быстрым сном проходит счастье,
Но пусть живут безрадостные сны.
С безрадостной бездонной вышины
Глядит Луна, горят ее запястья.
И странно мне холодное участье
Владычицы безжизненной страны.
Там не звенят и не мелькают пчелы.
Там снежные безветренные долы,
Без аромата льдистые цветы.
Без ропота безводные пространства,
Без шороха застывшие убранства,
Без возгласов безмерность красоты.

Отдать себя на растерзанье,
Забыть слова – мое, твое,
Изведать пытку истязания,
И полюбить как свет ее.
Не знать ни страха, ни раскаянья,
Благословить свою печаль,
Благословить свое отчаянье,
Сказать – мне ничего не жаль.
Быть равным с низкими, неравными,
Пред криком – нежным быть как вздох:
Так правят силами державными,
Так меж людей ты будешь Бог.

Отчего мне так душно? Отчего мне так скучно?
Я совсем остываю к мечте.
Дни мои равномерны, жизнь моя однозвучна,
Я застыл на последней черте.
Только шаг остается: только миг быстрокрылый,
И уйду я от бледных людей.
Для чего же я медлю пред раскрытой могилой?
Не спешу в неизвестность скорей?
Я не прежний веселый, полубог вдохновенный,
Я не гений певучей мечты.
Я угрюмый заложник, я тоскующий пленный,
Я стою у последней черты.
Только миг быстрокрылый, и душа, альбатросом,
Унесется к неведомой мгле.
Я устал приближаться от вопросов к вопросам,
Я жалею, что жил на Земле.

Только бы встречаться.
Только бы глядеть.
Молча сердцем петь.
Вздрогнуть и признаться.
Вдруг поцеловаться.
Ближе быть, обняться.
Сном одним гореть.
Двум в одно смешаться.
Без конца сливаться.
И не расставаться.
Вместе умереть.

Сознанье, Сила и Основа
Три Ипостаси Одного,
О, да, вначале было Слово,
И не забуду я его.
В круженьи Солнца мирового
Не отрекусь ни от чего.

Он спросил меня: Ты веришь?
Нерешительное слово!
Этим звуком не измеришь
То, в чем есть моя основа.
Да, не выражу я бледно,
То, что ярко ощущаю.
О, с бездонностью, победно,
Ослепительно – я знаю!

Как нежный звук любовных слов
На языке полупонятном,
Твердит о счастьи необъятном
Далекий звон колоколов.
В прозрачный час вечерних снов
В саду густом и ароматном
Я полон дум о невозвратном,
О светлых днях иных годов.
Но меркнет вечер, догорая,
Теснится тьма со всех сторон;
И я напрасно возмущен
Мечтой утраченного рая;
И в отдаленьи замирая,
Смолкает колокола звон.

Слышишь, сани мчатся в ряд,
Мчатся в ряд!
Колокольчики звенят,
Серебристым легким звоном слух наш сладостно томят,
Этим пеньем и гуденьем о забвенье говорят.
О, как звонко, звонко, звонко,
Точно звучный смех ребенка,
В ясном воздухе ночном
Говорят они о том,
Что за днями заблужденья
Наступает возрожденье,
Что волшебно наслажденье – наслажденье нежным сном.
Сани мчатся, мчатся в ряд,
Колокольчики звенят,
Звезды слушают, как сани, убегая, говорят,
И, внимая им, горят,
И мечтая, и блистая, в небе духами парят;
И изменчивым сияньем,
Молчаливым обаяньем,
Вместе с звоном, вместе с пеньем, о забвенье говорят