Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Тебе покажу я волшебный наш сад,
Возникший пятнадцать столетий назад.
Но прежде мы выпьем за встречу с тобой,
Чучак благородный, мой друг дорогой!»

Бутылку прикончили быстро они.
Стояли морозные зимние дни.
Нинмах показал где старухи растут
И стал куралесить, мошенник и плут.

Стал бить себя в грудь и ужасно кричать,
Зубами огромными зло скрежетать.
Но вскоре затих и лениво зевнул,
В сторожке улёгся и крепко уснул.

Чучак же не медлил – пилу навострил
И сад ненавистный под корень спилил.
Старух керосином облил и поджёг.
(При этом растаял февральский снежок).

Старухи кричали: «Увы нам, увы!
Враг хочет пролить море нашей крови!
Не дал он созреть нам, дожить до весны.
Прервал наши сладкие зимние сны.

А снилась нам нынче поганая блажь, -
Как будто мы мир захватили. Он наш!
И всюду старухи чинят произвол,
Людей убивают, сажают на кол!

Но сон был не вещий, мы гибнем в огне!
И нам не созреть на ветвях по весне.
Будь проклят навек, благородный Чучак,
Старухам косматым злой недруг и враг!»

Вот так и погибли позорно они.
Сгоревшие трупы их были страшны.
Чучак растоптал и развеял их прах,
Его разбросал по ущельям в горах.

И мирная жизнь расцвела над землёй.
Старух усмирил наш Чучак удалой.
Мерзавки притихли, теперь не шумят.
Разрушен героем поганый их сад.

Все честные люди спокойно живут.
Чучак по контракту слинял в Голливуд.
Снимается в фильмах . Он супер-герой.
На этом рассказ завершается мой…

В тридцатых годах жил в Чикаго
Свирепый и злобный бандит.
Считал душегубство он благом,
Жестокостью был знаменит.

А звали его Аль Капоне.
Являлся он крупным дельцом.
Плевал на любые законы.
Был мафии крёстным отцом.

Ограбил он банков немало.
Лишил экспозиции Лувр.
И твёрдо стоял у штурвала
Своих мафиозных структур.

В подпольном был бизнесе шишкой,
Наркотики лихо сбывал.
Партнёров, зазнавшихся слишком,
Как бешеных псов убивал.

И вот, он задумал афёру,
Которой не видывал свет:
Решил выкрасть крейсер «Аврору»,
Советской страны амулет.

Хотел из народной святыни
Он яхту себе смастерить,
Её перекрасить и имя
У славного судна сменить.

На нём разместить рестораны,
Гостиницы и казино.
Устроить турецкие бани
И с шлюхами пить там вино.

Но наша разведка крутая
Была на чеку, как всегда;
Не знал мафиози какая
Случиться с ним вскоре беда.

Воткнув себе в зубы сигару,
Приехал он в аэропорт,
Где съел в ресторане омара,
Вспоров ему вилкой живот.

Собрался лететь он в Россию,
Чтоб там на «Аврору» взглянуть,
Украсть, поступить некрасиво,
Взять в долг, а потом не вернуть.

Сидел в ресторане мерзавец
И ждал с нетерпением рейс,
Насиловал взглядом красавиц,
Залётных дурёх стюардесс.

За столик подсел к нему некто
И горький «Казбек» закурил.
«Какой-то придурок из секты!» -
В сердцах Аль Капоне съязвил.

Руками большое ведёрко
Со сливой пришелец держал.
Огурчик и хлебную корку
Он к водке себе заказал.

Бандит же сидел очень важно,
Гаванской сигарой пыхтел.
Но вскоре, почувствовав жажду,
Свой рот освежить захотел.

Решил себя бюргерским пивом
Потешить коварный злодей.
Сосед угостил его сливой
И смылся куда-то скорей.

Он был подозрительным очень:
С антенной и в чёрных очках.
В советских лаптях. (Между прочим,
На длинных костлявых ногах).

И слива какой-то невкусной
Его почему-то была,
Собой, словно ядом искусным,
Гортань Аль Капоне сожгла.

«Мне плохо! – кричал мафиози, -
Меня отравили! Кошмар!»
Но было уже слишком поздно,
Он сильный почувствовал жар.

В конвульсиях страшных забился,
Концы отдавая, злой гад.
Все поняли – он отравился
И в смерти своей виноват.

Погиб паразит. Ну и ладно!
Остался во прахе лежать.
Чтоб было врагам неповадно
Диверсии впредь замышлять.

Тем временем Сталин великий
Чекиста в Кремле принимал,
Кормил его сладкой клубникой
И выпить вина предлагал.