Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Прохожий скривился в печали,
Как будто бы сердце болит:
-Откуда меня вы узнали?
-Я бывший проктолог Давид…
-Я, кажется, вспомнил: посёлок
Лужки, вспомнил вас, наконец…
-Я больше уже не проктолог…
-А я… Я уже не певец.
Задумчиво под ноги глядя
Они постояли в снегу.

- Портвейн? Открывайте, Аркадий…
Давайте я вам помогу…
Внезапно на край тротуара,
Где двое стояли в пальто,
Торжественно брызнули фары
В огнях дорогого авто.

Сидящая в тачке певица,
Известная в нашей стране,
Скользнула глазами по лицам
Людей, промелькнувших в окне.
И как бы почуяла кожей,
Исчезнув в вечернем дыму:
«Они на кого-то похожи…
А вот на кого – не пойму…»

Баронесса Виктория фон Траховицер
В прошлой жизни в родном городке Кременчуг,
Между прочим, была симпатичной девицей
Викториной Остаповной Миколайчук.

Лет в пятнадцать, на свадьбе у старшего брата,
Где в крови у гостей разыгрался гормон,
Вику встретил подвыпивший кооператор,
Кучерявый брюнет Траховицер Семен.

И, склонившись над нею, как хищная птица,
Он сказал, застегнув свой бардовый пиджак:
- Разрешите представиться, я - Траховицер,
Траховицер Семен, чистокровный казак!

Я на свадьбе на этой почти иностранец,
Я в гробу вашу свадьбу вообще-то видал,
Я хочу пригласить вас на медленный танец,
Я "Отель Калифорню" для вас заказал…

И минуту спустя, ухватившись за фикус,
Под прерывистый шепот: "Ну, сучка, держись!"
Молчаливо прогнувшись под музыку "Иглз",
Викторина шагнула во взрослую жизнь.

А Семен, с той поры, не позоря фамилию,
Вечерами ей стал назначать рандеву,
И, полгода спустя, бросив Муню и Цилю,
Вместе с юной подругой уехал в Москву.

И в столице, как верный борец за идею
И казачьего племени пламенный сын,
Он создал свою фирму по трансферу денег
В Казахстан под названьем "Файнэншл Жаксы".

Так и жили они: Викторина и Сеня,
Соблюдая супружества строгий закон:
Вика днями работала телом в бассейне,
А ночами над телом работал Семен.

Через год, чтоб в столице пробиться в элиту
Приближенных к высокому кругу персон,
Он купил Викторине Остаповне титул
Баронессы с почетной приставкою "фон",

Чтоб теперь, посмотрев на нее в этом свете,
Не пришло бы на ум никакому хрычу
Отодрать ее сзади в мужском туалете,
Как девчонку с фамилией Миколайчук.

Как порою в любви мы бываем беспечны,
На карете въезжая в роскошный дворец…
Говорят, что любовь - это сказка о вечном,
Но у сказок, обычно, бывает конец.

Все проходит, и чувств первозданная свежесть
Увядая, теряется даже в раю…
Вот и наш Траховицер все реже и реже
Навещать стал в постели супругу свою.

Кто бы мог объяснить, что могло это значить,
Кто бы вовремя дал на вопросы ответ,
Но все чаще Семен ночевать стал на даче,
А Виктория фон Траховицер - в Москве.

И однажды, когда среди ночи мобильный
Телефон зазвонил под подушкой у ней,
Вика в трубке услышала голос дебильный:
- Приезжайте на дачу. Как можно скорей!

Вику встретил на даче задумчивый опер:
- Вы, крепитесь, никто, к сожаленью, не свят:
Ваш супруг обнаружен с вибратором в жопе,
То есть, в заднем проходе, пардон, виноват!

Не волнуйтесь, гражданочка, вы через меру,
Я сейчас говорил с медицинской сестрой:
Видно он вот таким необычным манером,
Извините за грубость, лечил геморрой.

В результате - погиб от случайности мелкой…
Ваш супруг был здоровым, и кто тут виной,
Что вибратор его оказался подделкой,
Ну, не фирмы "Самсунг", а тайваньской херней.

Электрический ток, он ведь шуток не любит,
И тем более в жопе… Тут как ни крути,
Если все это анализировать вкупе,
То скорей всего провод замкнуло в сети.

Погрустила Виктория фон Траховицер,
Отлежалась, отнюхалась нашатырю,
Но слезами ведь горю-то, как говорится,
Не помочь в этом мире, горюй - не горюй!

И, лелея под сердцем душевную травму,
Проведя трое суток со свечкой в углу,
На четвертые, превозмогая свой траур,
Викторина рванула в любимый стрипклуб.

Там, в мерцанье огней, потакая капризу,
Баронесса мужчинам швыряла рубли.
Но однако утехи мужского стриптиза
Ей душевной гармонии не принесли.