Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Доски заборов, жесть водостоков,
На пустыре - сталь конструкций портального крана, -
Помните ль руки юных пророков,
Смутно вещавших, умолкших рано?

Мой район, я тебя никогда не покину,
Твое убожество не прокляну.
Динамик, хрипи: <���Остановка <���Медина>,
Конечная, <���Мекка>, через одну>.

Обильною листвой осенена помойка,
Контейнер - словно трон, где царствует отброс,
И липкий, мыльный дух здесь обитает стойко,
Как будто сотканный из гула цепких ос.

Асфальт, уложенный когда-то в этом месте,
Теперь в буграх - из них комками зелень прет,
И если банку пнуть, то хриплый дребезг жести
В шуршании травы почти тотчас замрет.

Мне с детства ведомо - чтоб в тень кустов укрыться,
С асфальта на тропу здесь надобно свернуть,
Что вдоль бетонных плит заброшенных змеится,
Стремясь контейнеры пугливо обогнуть.

Канава старая проложена за ними;
В наносах дождевых у корневищ куста
Искрится мухами, как блестками цветными,
Свалявшаяся шерсть издохшего кота.

А там, в кустах, присесть на ящик, утвержденный
На глинистой земле меж пробок и рванья,
И весь асфальт двора, жарою отбелённый,
Из полутьмы моей как сцену вижу я.

Из-за кулис войдет компания большая,
Так дерзко в тишине их возгласы звучат,
И мнится - это я, двор смехом оглашая,
С друзьями прохожу, но - десять лет назад.

Октябрь придет и разъярит,
Как мокрых псов, порывы стужи,
И снова дизель засипит,
Расцвечивая маслом лужи.

И мрак опустится сырой,
Огней зажгутся вереницы,
И за стеклом внутри пивной
Столпятся мертвенные лица.

И будут пьяные орать,
Передвигаться бестолково,
Ворочаясь в грязи, стонать,
Приподниматься, падать снова.

Шипя, несется грузовик, -
Какой беглец теперь споткнется?
Кому еще в последний миг
Сырой асфальт в глаза метнется?

В свирепом мраке тупика
У кабака или вокзала
С глухим щелчком из кулака
Клинка выскакивает жало.

Как просто кровью здесь истечь
Промозглым вечером субботним!
Свистки погони, как картечь,
Раскатятся по подворотням.

Кому послышится потом
Крахмального халата шорох
И трепет ламп под потолком
В больничных бледных коридорах?..

Пусть город бесится сильней,
Огни нагромождая зыбко, -
Чем злее осень, тем нежней
Моя жестокая улыбка.

Меня непросто запугать -
Зловещею вечерней тенью
Я выхожу, чтоб снова стать
Частицей вашего смятенья.

Под кроной яблони, угласто-комковатой,
Сарайной крыши толь нагрелся и обмяк.
На нем, как будто пар, жары вернейший знак, -
Кристаллов крошечных налет шероховатый.

Нестройный ксилофон бесчисленных заборов
Травой и листьями забился и заглох,
И духота подчас выказывает норов,
Из зелени густой выщелкивая блох.

Глотками пьет листва мед золотистых пятен;
Пыльцой серебряной подернули года
Сараев сохлый тес, и голубей стада
Дремотным пением томят из голубятен.

В сияньи праздных рельс путь железнодорожный,
Как от дыхания, размеренно-волнист,
И с насыпи его весь план трущобы сложный,
Весь хламный лабиринт увидит машинист.

Но он, чей конь страшит окрестные низины
Одним дыханием безудержным своим,
Не разглядит с высот, гордец и нелюдим,
Всей прелести трущоб в обширности картины.

Не видно свысока тех уголков укромных
У стен рассохшихся, где властвует лопух,
Где проросло былье из куч металлоломных, -
Местечек, что родством приковывают дух.

Лети же, машинист, крушитель расстояний,
По праву сильного всем миром овладей, -
В трущобе при путях, с поэзией моей
Себе мы поприще открыли для исканий,
Мы тысячи миров здесь прозреваем с ней.

На перекрестке в светофорной пробке
Автомобили личные так робки,
А самосвал к ним сзади подползает
И над кормой блудливо нависает.
Замешкается кто-то в тесном стаде -
И свет слепящий сразу хлынет сзади,
И в ритме вспышек, с бессловесной прытью
Как бы вершится странное соитье.

А я смеюсь из темных подворотен,
Как лев, могуч - и словно дух, бесплотен;
Как лев, я мчусь бесшумными прыжками
Заснеженными тихими дворами
И там крадусь, где льет на снег румяна
Пульс дребезжащих окон ресторана;
Через сугробы и нагие ветки
На отдых рвусь к детсадовской беседке,
Где видят лишь бездомные собаки,
Как светится лицо мое во мраке.