Бенедикт Лифшиц - Полутораглазый стрелец

Сияние душе и плоти очищенье.

Над горькой бездною я умиротворен.

Люблю сей дикий шум - безбрежности начало;

Ловлю и говор волн, и ночью ветра стон,

И отдаюсь всему, что скорбью в них звучало.

Нам нужен хоть один, кто б молвил: я готов -

Родная Франция, я жертвую собою!

Чтоб совести в сердцах еще не умер зов,

Народ! чтоб ты пребыл горящею душою!

Чтоб нынче, как вчера,- всегда чисты, как твердь

В погоду ясную, и сильны волей твердой,

Средь нас нашлись они, приемлющие смерть,

Изгнание и ночь таинственно и гордо.

Я сам - из тех, кого на землю валит рок,

Бичуя опытом и долгом наказуя,

Но счастья скорбного сомнительный цветок

И радость мрачную, не сетуя, беру я.

Другие, лучшие, чем я, уж умерли:

Присноблаженствуют во славе невечерней.

Они взнеслись с Голгоф. На чела их легли

Сиянья, что идут от всех венцов и терний.

В них - все великое: страданье и любовь.

Их лики светятся - как бы дары сквозь воздух;

На крестном их пути страдальческая кровь

Застыла звездами и говорит о звездах.

Сократ - провидец. Я - свидетель жизни сей -

Иду, оставив все в руках жестоких рока,

И слышу дальний смех моих былых друзей,

Пока я прохожу, задумавшись глубоко.

Друг другу говорят они, мне мнится, так:

– Что там на берегу вдали маячит тенью?

Смотрите-ка туда. Оно стоит, никак.

Ужели человек иль только привиденье?

Друзья, то - человек и призрак вместе с тем!

Он взором погружен в спокойные глубины

И, в жажде умереть, стал у могилы, нем,

Плененный тучей, где дрожат дерев вершины.

О, ведайте, иной моей поры друзья,

Когда б я говорил, о вас бы вел я речи.

Задумчивостью скорбь свою питаю я,

К заре последней льнет таинственный мой вечер.

Вы - те, что молвили: он прав! - а по домам

Готовы вновь поднять меня на посмеянье,

Я мало претерпел, я меньше значу сам,

И не меня мое касается страданье.

Но кто бы вы и чт о б вы ни были теперь,

Как может сердце в вас ничем не разрываться?

Ужель средь близких нет совсем у вас потерь?

Как знать, где мертвые? Как в силах вы смеяться?

Я вижу: счастлив тот, кто все переживет!

И, призрак, ухожу ютиться меж развалин.

На бреге рыбаки следят за ростом вод.

Увеличения теней я жду, печален.

Я созерцаю; мне пустыня лишь нужна.

Из сердца удалив желаний бренных семя,

Стараюсь вовремя очнуться ото сна,

Что называется обычно жизнью всеми.

Смерть уведет меня в блаженный свой уют:

Уж кони черные браздят пространство где-то.

Как я похож на тех, что, поспешивши, ждут,

Когда же на пути нагонит их карета!

Мне жалость не нужна: я осужден на смерть,

Но дух мой, облечен в рассвет и скорбь, как в ст о лу,

Сквозь дыры на руках Христовых видит твердь:

Ведь только мученик - источник света долу.

Я грежу, истина, тобой лишь ослеплен.

Число моих врагов? Им нету исчисленья.

Воспоминания рассеялись, как сон.

Во мне встает, как тень, обширное забвенье.

Я даже имени не знаю тех, кто грыз

Меня, мечтателя, позорной клеветою.

Я вижу на верху горы сиянье риз,

Твое крыло, душа, слегка уж голубое!

О, если я кому, желая лично мстить,

Нанес хотя удар вне поля общей брани,

О, если я сказал сурово: ненавидь! -

Хотя бы одному из любящих созданий,

О, если кто-нибудь мной в сердце ранен был -

Как громовой удар, приемлю кару божью!

Пускай простят меня, кого я оскорбил,

Лишь мукой движимый, а не неправой ложью.

За все мои грехи я отстрадал вполне.

Иду, и жизнь вокруг - пустырь с травою хилой,

Где удлиняются и тянутся ко мне

Огромные лучи отверзшейся могилы.

АЛЬФРЕД ДЕ ВИНЬИ

173. РОГ

(Отрывок)

Люблю я звучный рог в глубокой мгле лесов,

Пусть лани загнанной он знаменует зов

Или охотника прощальные приветы,

Вечерним ветерком подхваченные где-то.

Не раз ему в ночи, дыханье затая,

Внимал я радостно, но чаще плакал я,

Когда мне чудилось, что, издали нахлынув,

Плывут предсмертные стенанья паладинов.

О, горы синие! О, скалы в серебре!

Фразонские пласты! Долина Марборе!

Стремящиеся вниз, сквозь снежные преграды,

Источники, ручьи, потоки, водопады!

Подножья в зелени, вершины изо льда,

Двухъярусный убор, застывший навсегда,

О, как средь вас звучат торжественно и строго

Раскаты дальние охотничьего рога!