Александр Дахненко - Эпоха Наваждений

Жизнь — только скука пробуждений,
Непреходящая тоска.
Царит эпоха наваждений,
До отвращения легка.
И шепчут ужасы свободы,
Что ты не этот и не тот.
Летит романс души сквозь годы,
Из хаотических пустот.
Среди магических обрядов
Потусторонний блеск глубин.
В тебе так много редких ядов,
Что ты останешься один.
А впрочем, общества довольно,
Во сне и наяву… и вновь
Тебе совсем немного больно,
Хоть пьешь ты собственную кровь.
И погибает вечный город,
Безумно вглядываясь в ночь.
И ты опять тоской расколот,
Злой бред пытаясь превозмочь.
Но время режет по живому,
Не возвращаясь, не грустя…
И бродят призраки по дому
Каких-то пять минут спустя…

Бредет душа в холодной мгле,
Все бытие лежит во зле.
Тоски качается фонарь —
Он заменяет календарь.
И снова дней протяжный вой,
И бред с больною головой.
Фрагменты тягостных страниц:
Водоворот событий, лиц.
Непрекращающийся спор,
И путь судьбе наперекор.
И каждый шаг, и каждый вздох,
Как блеск трагических эпох…
Все ерунда и пустяки —
Не стоит мир одной строки.
И жизнь, куда бы ни пришла,
До отвращения пошла.

В полночь ледяную поспеши.
Знай, что все надежды предадут.
Темные миры твоей души
Во вселенной подсознанья ждут.
Возглас умирает на губах,
Вот уж точно нынче повезло:
Снова вызывает давний страх
Умопомрачительное зло.
Мельком опрокинутые дни,
Вязнут в одиночестве опять.
Тают лица, словно бы в тени,
Силясь невозможное понять.
Муки неизбежности лихи,
Много у безумья лепестков.
Жизнь диктует жуткие стихи
Прямо в сердце, без черновиков.
Стынет кровь, как за окном вода,
И уже не важно, что вокруг…
Кажется, что кто-то навсегда
Перерезал все дороги вдруг.

Вновь горящие замки души,
Словно призраки темных миров.
Ты касаться судьбы не спеши —
Ее путь бесконечно суров.
Ее сказки красивы и злы,
В них легко затеряться, пропасть.
К сердцу тянутся щупальца мглы,
И смеется отчаянье всласть.
Жизнь твою разрушают слова,
Воздух вновь ощутимо горчит.
Подбирается бред волшебства
И в висок монотонно стучит.
Как безумье свое ни зови,
Заключенный в него каждый вздох,
Полон страха, тоски и любви
К запредельным кошмарам эпох.

Войди в заповедные двери,
Открой неизбежность тоски.
И не во что больше поверить
И жить просто так не с руки.
Ты болен, ты бредишь восстаньем,
И рвешь бесконечность границ
Трагическим, яростным знаньем
И шелестом темных страниц.
Терзает сознанье эпоха
И время стучит в пустоте.
Не надо ни слова, ни вздоха,
Лишь сердце на чистом листе
Упрямой строкою застынет
И, цепи судьбы разорвав,
Что было — навеки покинет,
С собою все тайны забрав.
Твой свет и жесток и прекрасен.
Он полон погибших миров.
И каждый твой жест так опасен,
И взгляд твой так страстно-суров.
Ты выброшен в вечное пламя,
Во тьму запредельных чудес.
И часто витаешь над нами,
И даришь нам бледность небес.

Дверь в преисподнюю открыта.
Ого, какой там веет ветер!
Здесь, очевидно, много быта,
И ты один на целом свете.
Здесь грусти вечная гримаса,
Тебя качая, утрясает.
Но заполненье смыслом часа
От общей скуки не спасает.
Неимоверные усилья,
Чтоб не пропасть в районах ада.
А жизнь душе все режет крылья,
И ничего уже не надо.
А дальше больше, дальше хуже,
Растут и ширятся пустоты.
И вот ты сам себе не нужен.
И вот, ты сам не помнишь, кто ты…

Ждешь, когда судьба окажет милость —
Возникает только едкий страх.
Снова нечто странное приснилось:
Лед тоски в хрустальных облаках.
Скука нарастает с каждым часом,
И глядит из книжек и зеркал.
Служит пустота судьбы каркасом,
Сколько б ты иного не искал.
Все кругом по-прежнему убого,
Безысходно, что ни говори.
Колесом становится дорога.
Пыль снаружи та же, что внутри.
Льется боль с высот души каскадом,
Достигая темной сути дна…
Все мгновенья стали личным адом,
И стихи горят высоким ядом,
В том, кто бродит в полночь у окна.

Жизнь как камешек в стене —
Вот и некуда бежать:
Остается в вязком сне,
От бессмыслицы дрожать.
На финальной высоте
Только странный холодок.
Только память о мечте,
Непонятной грусти ток.
Снова темное лицо
Из зеркал в тебя глядит.
Время ледяным свинцом,
Сталью души бороздит.
И морочит чепуха,
Что-то быстро говоря:
Тонет магия стиха,
Просто пропадает зря.
Ты теряешься в тоске,
Точно ты ее двойник
Яд, что заключен в строке,
В мир безумья проводник.
На летейском берегу
Бродят призраки одни,
Чьи-то тайны стерегут,
Намагничивают дни.