Александр Дахненко: Эпоха Наваждений

Все надежды как зола,
Иронический намек…
Льется бред добра и зла,
Неизменной грусти ток.

За горами, за морями, за далекими лесами
Сон по-прежнему прекрасен, чуть подернут лунной мглой.
И холодный, чистый воздух, незаполненный слезами,
В наших легких закипает, поднимая над землей.
Это мерный стук столетий, что как маятник качает,
Навевают мыслей ворох и развеивают в прах.
Это грусть бормочет строки — все кому-то отвечает,
Ищет давние надежды в потускневших зеркалах.
Я давно себя не помню в зыбком мареве мгновений.
Я скитаюсь неизменно, я скучаю, как всегда…
И события, как тени то потерь, то обретений,
Все глядят в больную душу и торопят в никуда.
Я взираю равнодушно, я взираю безучастно
На тоску, что окружает, что почти съедает здесь…
Где-то там, в полночном царстве, некто вновь рукою властной
Приготовил черной желчи с ледяной насмешкой смесь.

Из темноты на город обреченный
Опять гляжу.
В эпоху разрушенья вовлеченный
Судьбу крошу.
Пространство овевает ветром жутким
И, как всегда,
Улавливаю снова слухом чутким,
Как бьет беда.
Я жалуюсь тоске потусторонней,
И брежу вновь.
В небытие отчаянней, влюбленней,
Стекает кровь.
За поворотом сумрачных историй
Следы войны.
И искры боли мечутся во взоре,
И стонут сны.
А ненависть протягивает руку.
И неспроста
Вселенная подсказывает муку —
Душа пуста.

Дроблюсь на отраженья и фрагменты,
И всякий раз
Угадываю зла эксперименты
В потоке фраз.
И медленно из жизни ускользая,
Слегка грущу.
И вечность постепенно осязая,
Себя ищу…

Издевка бессмысленной жизни,
Эпохи больной чудеса.
И память о прежней отчизне
Предательски щиплет глаза.
Нас нету, давно уже нету,
Но все-таки как-то живем…
Обходим больную планету
И грусть потихоньку жуем.
Мелькают обманы природы,
Забвенье неспешно течет.
Из слякотно-серой погоды,
Где время похоже не в счет.
И звезды прекрасные тушит,
Вода холодеющих строк,
И нехотя, медленно рушит
Туманный и скучный мирок.
Ну, переверни хоть страничку
И в полную грудь задыши…
А жизнь превратилась в привычку,
В дурную привычку души.

Ищу прекрасные слова,
А сердце ожесточено.
Ужасно ноет голова,
Ведь все вокруг обречено.
Ведь мы вовлечены в обман,
В безвыходную суету.
И наши души дней туман
Преобразует в пустоту.
Повсюду пепел и зола,
Я от тоски не излечусь:
Беда куда-то позвала
И я сквозь тьму, сквозь годы мчусь.

Как живется тебе в подземелье без звезд и без снов,
Где холодные стены навеки уже онемели?
И какие пространства мерещатся в мире лгунов?
И какие слова безнадежно уже надоели?
Столько было вопросов… Осталась усмешка в глазах,
Да присутствие где-то под боком таинственной скуки.
Ох, как много иллюзий на разных души полюсах
Воплощающих в музыке самые горькие муки.
Проявляется грусть из туманных нелепых страниц,
Из давно распыленного в вечности странного тома…
Это сердце твое, что не помнит ни взглядов, ни лиц,
Все стремится узреть очертанья любимого дома
Только гонит в промозглую полночь больная судьба.
Календарь представляет одна бесконечная дата…
И звучит как рефрен, как угроза иль просто мольба:
"О ничтожная жизнь, мы с тобою сочтемся когда-то"…

Катится стремительное время,
Порождая лишь иллюзий ложь,
Бытия бессмысленное бремя
С каждым днем трагичней ты несешь.
Жизни мимолетная дорога,
Зла нечеловеческая суть.
Нервная звенящая тревога.
Счастье, что способно обмануть.
Хлам надежд ненужных разгребая,
Слушай ледяную тишину.
В ней поет, летит судьба любая
В вечность, что всегда подобна сну.
Помни бред неистовых мечтаний,
Миг, что пониманье слов принес…
В вихре всех сомнений и метаний
Легкая душа идет вразнос.

Минута сменяет минуту,
А жизнь генерирует боль
И злую душевную смуту —
И в ней ты вариться изволь.
На небе все те же планеты
И звезды сияют во тьме.
Рассветы, приметы, поэты,
Судьба, что себе на уме.
И проклято место и пусто,
И мерзость все застит глаза…
А горе намазано густо,
И мутной выходит слеза.
Немного весеннего бреда
И пыли никчемных дорог —
Над смыслом бытийным победа,
Зловещей усмешки итог.
И сердцем усталым толкая
По жилам кипящую кровь,
Бредешь, ко всему привыкая,
Губя сам себя вновь и вновь.
Нет больше ни ада, ни рая,
А есть только память о них…
Ты жутко живешь, умирая,
В потоке мгновений земных.