Андрей Добрынин: Сборник поэзии 1

Не спасут тебя водные лыжи, Не помогут гарпун и весло. Если кто, изувеченный, выжил, То такому, считай, повезло.

Ненасытная водная бездна Потеряла свой счет мертвецам. Все бессмысленно и бесполезно Понимаешь ты это, пацан?!

Понимаешь ты это, гаденыш, На морскую глядящий волну?! Если ты наконец-то утонешь, Я с большим облегченьем вздохну.

Там, где камни купаются в пене, Буду пить я хмельное питье, Размышляя о грозной скорпене, О могуществе дивном ее.

1997

Андрей Добрынин

Надо знать разговорам цену, надо рот держать на замке, От несчетных слов постепенно затемняется все в башке. Забывается, что измена часто скрыта речью пустой, Что слова - это только пена над холодной черной водой.

На язык ты сделался скорым, но слова - не лучший улов; Ты забыл язык, на котором разговаривают без слов. Слепо верил ты разговорам, а они - советчик худой И подобны пенным узорам над холодной черной водой.

Так желанье любви подкатит, что потоком слова пойдут, Только страшно, что слов не хватит и всего сказать не дадут. Но все глохнет, как будто в вате, не родится отзвук никак, И дыханье вдруг перехватит беспощадный холодный мрак.

В разговорах хоть годы мешкай, но паденье случится вдруг, И ни в чем не найдешь поддержки - все шарахнется из-под рук. Все сольется в безумной спешке, изменяя наперебой, Только отблеск чьей-то усмешки ты во мрак унесешь с собой.

1997

Я написать могу сонет, Какой душе моей угодно, В его границах мне свободно Где для других простора нет.

Свобода причиняет вред, Мы это видим превосходно, Когда поэт впадает в бред, Избрав верлибр, как нынче модно.

Бунтарство хамов и тупиц Узора рифмы не сотрет, И ритма прелесть сохранится. Не в сокрушении границ Поэт свободу обретет, А подчинив себе границы.

1997

Андрей Добрынин

Прорвались фекальные стоки, Земля поспешила осесть, Но все избегают мороки И медлят ограду возвесть.

Отходы дымятся упрямо, Трагедией страшной грозя, И, значит, в забытую яму Не рухнуть мне просто нельзя.

Пусть хриплые вопли разбудят Район, погруженный во тьму. Фекальщиков вскоре осудят И скопом отправят в тюрьму.

Немало сироток осталось, Но скорби на всех не найти: Подобное часто случалось Со мной на житейском пути.

В разлитую кем-то солярку Мечтательно я забредал, И тут же, конечно, цыгарку Мне под ноги кто-то кидал.

На станции дерзко совался Я в люки цистерн с кислотой; Затем от меня оставался На дне только зуб золотой.

Затем бензовоза водитель В наручниках ехал в тюрьму, А там станционный смотритель Бросался в объятья к нему.

Всем миром мерзавцы охоту Ведут на меня одного. Коль провод под током размотан, То я ухвачусь за него.

Метиловой водки торговля Продаст, разумеется, мне; И льдиною, сброшенной с кровли, Меня пришибет по весне.

Случайный бульдозер задавит Меня у степного холма, А что тракториста исправит? Естественно, только тюрьма.

Андрей Добрынин

В тюрьму попадут непременно И кровельщик, и продавец; Увидят тюремные стены Монтера кошмарный конец.

И сколько веревке не виться К концу приближаемся мы. Сутулых фигур вереницы Вливаются в стены тюрьмы.

И на на своем возвышенье Киваю, негромко бубня: "За вас и число, и уменье, Бессмертье и рок - за меня".

1997

Андрей Добрынин Случайных встреч на свете нет, И вот друг друга мы нашли. Перемещения планет К одной помойке нас вели.

Качаясь, ты к помойке шла, Открыв в улыбке шесть зубов, И враз мне сердце обожгла Непобедимая любовь.

Душою я взлетел до звезд И машинально закурил, И чуть протухший бычий хвост Тебе я робко подарил.

Тебя умчать я обещал В цветущий город Душанбе, И циклодолом угощал, И звал в котельную к себе.

Соединила нас любовь В котельной, в сломанном котле, Но мы отныне будем вновь Скитаться порознь по земле.

Я скинул ватник и порты, А майка расползлась сама, И тут захохотала ты, Как будто вдруг сошла с ума.

Что ж, хохочи и не щади Моих возвышенных идей, Увидев на моей груди Четыре профиля вождей.

Исполнил я свой долг мужской, Но этого не будет впредь, Не в силах к женщине такой Я страстью подлинной гореть.

Мы в парк весенний не пойдем С тобой бутылки собирать; Нам никогда не быть вдвоем, Раз на вождей тебе насрать.

Другую буду похмелять Одеколоном я с утра, Ведь мне нужна не просто блядь, А друг, соратник и сестра.

Андрей Добрынин

Личная жизнь - это страшная жизнь, В ней доминирует блуда мотив. Все достоянье на женщин спустив, Впору уже и стреляться, кажись.

Но у обрыва на миг задержись И оглянись: все обиды забыв, Скорбно глядит на тебя коллектив, Лишь на него ты в беде положись.