Коста Хетагуров - Осетинская лира

Крымские блестят…

– Нам олень бы нужен,

Пусть худой! – кричат».

– Щеголям блестящим,

Глупый, откажи:

Знай – у бедных тащит

Скот им Уастырджи.

Пусть он угостит их

Краденым скотом

Да аракой сытых

Напоит потом!..

Солнце на закате.

Песни вновь слышны,

Вновь прислужник Фсати

Сморит с вышины.

«Семерых на круче

Вижу бедняков,

Слышу их могучий,

Их веселый зов:

– О, уарайда, Фсати!

Щедрый, к нам явись.

Ты на горном скате,

Погляди-ка вниз

Ты оленя, Фсати,

Дай нам в добрый час.

Ты на горном скате,

Ты взгляни на нас!..»

В стареньких арчита,

С плохоньким ружьем.

Головы побриты

Сломанным серпом…

– Гей, юнец! Рогатых

Выпусти скорей:

Угости, как надо,

Дорогих гостей.

Нет похорон многолюднее наших…

Нынче такая толпа провожавших

С гор и долин собралась -

Не повернуться на кладбище было,

Старый и малый стояли уныло,

Низко над мертвым склонясь.

Был он единственный сын у слепого Старца.

На черных носилках сурово

Вот он замолк, недвижим.

Труженик вечный, старательный в деле,

До Алагирского был он ущелья

В каждом селенье любим.

С детства не знал он еды прихотливой,

Не щеголял он в черкеске красивой,

Да и не думал о том.

Скромный, со всеми он был одинаков.

И до сегодня сафьянных чувяков

Мы не видали на нем.

Нынче ж, смотрите, нарядный какой он!

Как у невесты, затянут и строен

Мертвого юноши стан.

Золото ярко блестит на одежде.

Разве оружье на юноше прежде

Кто замечал из крестьян?

Шашка с винтовкой под стать удалому.

Часто ль, однако, с оружьем из дому

Он выезжал, как джигит?

Сроду коня у него не бывало!

Только теперь, когда время настало,

Конь перед мертвым стоит.

Женщины стихли… Умолкло рыданье…

Вот к мертвецу, соблюдая молчанье,

Старец подходит седой.

Темную кожу изрыли морщины,

Шапка, шубенка – из старой овчины…

Думаем: кто он такой?

Вытер он слезы дрожащей рукою,

Выпростал бороду перед толпою,

Взял за уздечку коня.

Смолкли мгновенно пред ним разговоры,

Люди печально потупили взоры,

Плачет, рыдает родня.

Старец на краткое замер мгновенье,

Вдруг он собравшимся на удивленье

Стал не спеша говорить.

Коль не могу повторить его речи,

Друг мой, земляк мой, прошу издалече

Слово мое не хулить.

Вот что сказал он: «Пусть будет довека

Память светла о тебе! Человека

Взор благородный угас.

Всем ты снабжен для поездки спокойной.

Конь лишь тебе не нашелся достойный

В этот безрадостный час.

К Тереку люди отправились ныне,

Ищут по пастбищам, ищут в пустыне,

Ищут по краю земли.

Много они берегов обскакали,

Много они табунов обыскали,

Но ничего не нашли.

Видишь, на небе, под желтой горою

Три скакуна вознеслись над тобою,

Уастырджи три жеребца?

Ближнего схватишь – ударит копытом,

Дальнего схватишь – он волком несытым

Кинется на молодца.

Средний блуждает по области неба.

Дай ему корку ячменного хлеба.

Славный Курдалагон-бог

Быстро коню изготовит подковы,

Будут узда и попона готовы -

Все для загробных дорог.

Первенцем месяца конь твой крылатый

Будет обуздан. Сын солнца, вожатый,

Даст тебе плеть и седло.

Сядь на коня! Не споткнись, опускаясь,

Не торопись, по горам поднимаясь,

Если коню тяжело.

Три пред тобою предстанут дороги.

Нижняя – это дорога тревоги, -

Кровники ездят по ней.

Мститель на верхней дороге таится.

Средней дороги твой конь не боится -

Значит, и ты не робей.

Это – твой путь! Он не шире тропинки.

Встретишь ты мост из одной волосинки -

Птице не перепорхнуть.

Пусть от бедра твоего иноходца

Мяса кровавый кусок оторвется, -

Так его нужно хлестнуть.

К царству усопших в мгновение ока

Перенесет тебя конь твой с востока, -

Солнца увидишь заход.

Скажут: «Темно! Уходи, мол, отсюда!»

Сердце – ходатай твой. Веруя в чудо,

Ты помолись у ворот.

– Боже! – воскликни. – Создатель вселенной!

Солнце в его красоте несравненной

Снова на небо верни!

Солнце усопших на небе заблещет,

Створы железных ворот затрепещут,

И распахнутся они.

Знает сын солнца дорогу до рая.

Все он тебе объяснит, проезжая,

Видя смущенье твое.

Вот ты заметил собаку у входа.

Лают щенки, не давая прохода,

Воют из чрева ее.

Спросишь ты: – Что это за небылица?