Коста Хетагуров - Кому живется весело…

В каком году – рассчитывай,
8 какой земле – угадывай,
На городском бульварчике
Сошлись под вечерок

Семь выгнанных чиновников,
Отчисленных начальников,
Правителей, грабителей
Народной нищеты…

Под липою развесистой,
На лавочке окрашенной,
По старшинству, по выслугам
Уселися рядком.

Кряхтят… Глазами мутными
Обводят всех гуляющих
И с мундштуков черешневых
Сосут табачный дым.

Подходит к ним развалисто
Старик в холщовом кителе,
В ботфортах препоясанных,
В фуражке боевой.

Глаза его на выкате,
Усы его с подвесками
И палка сучковатая
В мозолистой руке.

Чиновники раздвинулись
И дали место новому
Соратнику бульварному.
Садится… Все молчат.

Читали, – басом выпалил
Старик в усах с подвесками
И с сучковатой палкою,—
Сегодняшний приказ?

Правитель канцелярии,
Иван Иваныч Хапанцев,
Уволен по прошению
От должности своей…

Иван Иваныч? Батюшки!..
И новость скандалезная,
Как шилом, приподняла их
С окрашенной скамьи.

Иван Иваныч Хапанцев…
Не он ли осторожнейший,
Не он ли гениальнейший
Меж нами был делец?

Он сам дарил чиновников,
Он сам сменял начальников,
И вдруг ему капут.
За что такое времячко

Застигло нас тяжелое?
Дохнуть нельзя чиновнику —
Ложись и помирай!..
Иван Иваныч!.. Бедненький…

Ведь это осторожнейший,
Ведь это гениальнейший
Чиновник… Ах, как жаль!
—Вам жаль? Его – мошенника,—

Вновь, как из бочки, выпалил
Старик в усах с подвесками
И с сучковатой палкою,—
Я выгнал бы давно!..

Иван Иваныч Хапанцев,
Бесспорно, осторожнейший,
Бесспорно, гениальнейший
Меж вами был паук.

Вы все сбирали крупными,
А он себе тихохонько
И с нищего, прохожего
Абаз последний брал.

За корпус и гимназию
Вы брали бы три радужных,
А он мне дал стипендию
За тридцать два рубля.

Но все ж его грабителем
Могу назвать по совести
Всегда, везде, при всех.
А служба наша царская,

Обязанность гражданская
И правда современная
Не терпят уж воров.
Да и о вас, почтенные,

Хотя вы мне товарищи,
Скрывать не стану истины —
В Сибири место вам!..
– Кого в Сибирь? За что в Сибирь?!

Окрысились чиновники,
Как совы встрепенулися,
Кричат на все лады.
– Вы криком беспорядочным,—

Начал уже октавою
Старик в усах с подвесками
И с сучковатой палкою,—
Меня не испугаете:

Я старый воробей.
Хотите слушать истину —
Я вам ее поведаю
Сейчас же без прикрас.

И сами вы уверитесь,
Что вам, друзья любезные,
За все дела служебные
В Сибири только жить.

Вот ты хоть, Голубятников,
Взгляни ясней на прошлое:
Каким путем-дорогою
Ты угодил под суд?

Родился чуть не за морем.
Приехал к нам с родных степей
В страну лесов, в страну зверей —
Признайся-ка, зачем?

Не доблесть ли гражданская,
Не служба ли отечеству
В такую даль туманную
Тебя влекли? Ничуть!..

Не знал, куда на родине
Свою склонить головушку,
Приниженный, обиженный
И богом и людьми;

Озлобленный, оборванный,
Едва-едва лишь грамотный,
Ты в этот край «погибельный»
Пустился на авось…

И что ж? Успех огромнейший!
В то время незабвенное
Ценили очень дорого
Таких плутов, как ты.

Начав почти со сторожа,
Сгибаясь в три погибели,
Змеей вползая в щелочки,
Ты быстро шел вперед.

Страстям покорный низменным,
Ты нивы благодатные
Топтал ногами грязными
Усердно, как лакей.

Без чувства благородного
Везде, у всех и каждого
Ты чувства благородные
Старался подорвать.

Как враг объединения,
Любви и примирения,
Ты внес в среду народную
Лакейство и разлад.

Чего плестись сторонкою,—
Метнулся Голубятников
И, головой мотаючи,
Бессвязно стал визжать:

Сорока белобокая
Сильнее празднословием —
Ты факты мне подай!
– Изволь, изволь, любезнейший, —