Коста Хетагуров - Осетинская лира

Друг незнакомый из милого края,

Не укоряй ты меня, одинокого,

Коль на фандыре не звонко сыграю!

Судят всегда о певцах одинаково:

Спой о себе – не понравишься людям…

Мы хороши, коль ни предку, ни кровнику

Честь похвалою воздать не забудем…

Ну, так о чем же, о чем я спою тебе?

Кто ты, земляк мой? Немного вниманья!

Может, себя похвалю я когда-нибудь,

Ныне ж – о предках послушай преданье…

Трудно сказать мне, давно ли, недавно ли

Было все то: дни минувшие темны.

Сам вот в десятом колене от Хетага

Числюсь я – бедный, бесславный, никчемный.

Род его, имя – несем и поныне мы,

Веру его же в сердцах сберегая.

Подвиги Хетага в горских преданиях

Связаны с временем хана Мамая.

Что же ты скажешь мне, друг мой неведомый?

О, я фандыр свой хвалить не посмею! -

Все же внимай мне; преданье о Хетаге

Перескажу я тебе, как умею.

Там, где Кубань, к черноморскому берегу

Войско Мамая аланы погнали…

Кровью окрасились воды кубанские,

Трупы в реке островками всплывали…

Много сражалось там юношей доблестных,

Многие отдали жизнь там отчизне…

Подвиги павших в жестком побоище

Те, кто остались, отметят на тризне.

Вот возвращаются славные воины,

С ними добычи богатой немало…

Бяслан, Асланбек и Хетаг задумчивый -

Трое храбрейших, три сына Инала -

Первыми едут. Отца постаревшего

В битву кровавую дети не взяли.

«Не опозорьтесь!» – Инал их напутствовал.

«Верь нам, отец наш!» – три брата сказали.

И сыновья оправдали доверие,

В блеске оружия, в сабельном звоне

Насмерть стояли; и в пекло сражения

Львами кидались горячие кони.

Бились три брата – три молнии грозные,

В бой за собою других увлекая.

Хлынула рать их весенней лавиною,

Смяла, разладила войско Мамая.

Ровно неделю сражались без устали,

Орды разбитые в страхе бежали.

День же восьмой для аланов был радостным:

Недруги скрылись за их рубежами…

Много людей истребили Мамаевых,

Много сокровищ аланам досталось.

Гордые, весело едут под знаменем,

Песня летит, побеждая усталость.

Радость и тем, кто остался в селениях, -

Кто? Старики лишь да жены и дети;

Вперегонки издалека торопятся,

Бросив дома, победителей встретить.

Каждый к селенью Инала заранее

Мчится, отстать от другого не хочет…

И от детей, от наряженных девушек

Поле пестреет и радует очи…

Вот уже выехал вместе в алдарами,

С другом Солтаном – испытанным, смелым,

С князем одним, абадзехским владетелем,

Старый Инал на коне своем белом.

Возле Кургана ристалищ заслышал он

Топот и песню о подвигах бранных;

Тронул коня он, и с легкостью беркута

Взвился скакун на вершину кургана.

Алый ковер, три подушки турецкие

Были разостланы там, на вершине.

Спешились. Князь опустился на нижнюю,

Выше – Солтан, а Инал – в середине.

Сзади стояли соседи их знатные;

Каждый, как юноша, строен был станом…

Тут задрожала равнина широкая, -

Войско аланов дошло до кургана.

Бяслан, Асланбек и Хетаг подъехали,

Борзых коней напоить приказали

И, подойдя, со словами приветствия

Перед отцом и гостями предстали.

«Рады вас видеть! – сказали старейшины. -

Что же наш враг? Не добился он толку?»

«Слава дауагам! – ответил им весело Бяслан. -

Клыки обломали мы волку!»

Неторопливо все ратные новости

Бяслан поведал гостям по порядку…

«Верьте, отныне в набег уж не ринется

Враг наш, забудет он волчью повадку!

Много добра из обоза богатого -

Всяких сокровищ, оружия тоже -

Взяли мы. Сам же Мамай обесславленный

Спасся, на битую выдру похожий.

Тот, кто в бою уцелел из насильников,

Больше не стал подчиняться Мамаю.

Сами к нам шли, или силой мы брали их, -

Пусть нам ячмень молотить помогают!..

Года не хватит о битве рассказывать.

Славой покрыл себя каждый наш воин.

Но не могу умолчать я о Хетаге:

Младший мой брат восхищенья достоин!..»

«Слава дауагам! – сказали старейшины. -

Мужество ваше и ваша отвага

Переживут в поколеньях столетия

И не забудутся. Слава дауагам!»

Был и отец сыновьями порадован, -

Их благородством, их доблестью бранной…

Встал он с ковра, озарившись улыбкою,

Встали и князь абадзехский с Солтаном.

Руку простер он с кургана зеленого.

Замерло войско, вниманье утроив.

Солнцем Инал поглядел – и взволнованно

Благодарил он бесстрашных героев: