Екатерина Соколова: Волчатник [сборник]

примите наши искренние пустые чашки:
мы лицо адекватное, но слабое.
мы наносим надписи
и расклеиваем объявления,
по дворам продаем кипяточек,
но не можем начать стрелять,
защищая своих,
защищая места,
где мы арендаторы,
а не собственники помещений,
места,
где над нами горит, шевеля плавниками,
волчатник
в честь вечного праздника.

близится, братцы, — тело мое сомнулось,
как флажок недоделанный.
кто обступил меня,
как долгожданный снежок?
кто приготовил мешок
этих темных московских улиц? вы?

не повезло, братцы, — водитель
высадил нас в сугроб.
дверь отворил неизвестную,
ознакомил, пригласил родственников,
тонких людей на сложных щах.
день стал веселый, шутной.
строители тихо переговариваются на лесах.

уберите свою овчарочку, поговорите и вы со мной.

Збигнев приготовился взлетать.
что ты там намереваешься увидеть?
станешь ли как разъездной заготовитель
с наших лиц водичку собирать?

погоди он говорит немного
просвистит пожарная тревога
сгибнет боевая синагога
и костел и ратуша во тьме

никакого мне не видно Бога
ничего вообще не видно мне

во сне покойный отец,
защищая меня,
разобрался с одним мудаком.
да хоть что ему принеси —
книгу надорванную,
порезанного зверька,
человека, любимого наполовину, —
всё сладит Палыч,
зарядит в конверт water-safe
и отправит мне почтой оттуда

некто У́льныр Пи́ле
зарегистрировался на наше
событие, послушал
нашего старика-композитора,
задал вопрос нашим
великолепным военным,
услышал, что нет, всё будет тихо,
однако рыбу возить перестанут,
и усталый тощий
подумал вернуться в лес —
где там у них не стреляют? —
Выльтыдо́р? Коччойя́г?

видел ли кто-то его последним
с лайкой его самоедской
в переулке Проточном?

кто-то, кто не был враг,
Пиле столкнул в овраг

падает и лежит свет,
на девять квадратов разрезанный:
в маленьком следственном изоляторе
тикает человек отчужденный.
то снится ему, что он дымочадец рассеянный,
то сад зеленый,
к поликлинике прикрепленный.

спасибо тебе, добрый следователь,
дело листавший с конца,
но не ты ли входил в этот сад при свете дня,
свете дня,
ягоды государственные срывал
и, моего не видя физического лица,
на меня показал?

не мне, а ему приготовь, друг мой господи,
невидимый прокурор,
ласковый говор, слово вор, разборчивый приговор.

я говорит антрополог своей жене
по весне понимаю кто под каждым кустом копает
и какой это житель идет ко мне
и сладким мучным меня наделяет

этот ли житель когда-то ко мне проборматывал
речь свою как последний сорняк
а за окошками прогрохатывал
задавляя ее товарняк

этот ли житель снежок страны моей ест
и меня объест

и когда я иду на свое учение или лечение
крошками начинает сыпать средь белого дня —
то не это ли белое чудское печенье
с переулка идет на меня?

так не зря они посадили меня водителем
в тот автобус,
дали камень для приносящего мир человека,
а теперь оставили на границе
подумирать, —
чтобы я поглядел,
как смех без причины что снег из мужчины идет
и он врет

всю жизнь я прожил неизвестно с кем
всю жизнь по Украине я метался
сам для себя я был престранный гость
и монолог пространный

мой умер дед я зеркало завесил
как он еще живой меня просил

и вот я заступил на странный пост
и вот я наступил на странный сон
и вот теперь я в шубе золотой

не знаете что это — шева?
я вам расскажу
тайное знание как бы из зырянской аптеки
многие из народа коми думают это просто такой жук
многие думают это голос такой сидит в человеке

шева это когда человек просто где-то находится
а потом вдруг кричит
голосом не своим и голос как будто скачет
тяжело отходя как наполненный чем-то мяч