Владимир Высоцкий - Книга 1

Россия ахнула от боли,
Не Гамлета — себя сыграл,
Когда почти по доброй воле,
В зените славы умирал.
Россия, бедная Россия,
Каких сынов теряешь ты?!
Ушли от нас навек шальные
Есенины и Шукшины.
Тебя, как древнего героя,
Держава на щите несла,
Теперь неважно, что порою
Несправедливою была.
Тебя ругали и любили,
И сплетни лезли по земле,
Но записи твои звучали
И в подворотне и в Кремле.
Ты сын России с колыбели,
Зажатый в рамки и тиски,
Но умер ты в своей постели
От русской водки и тоски.
Пылали восковые свечи
И пел торжественный хорал,
И очень чувственные речи
Герой труда провозглашал.
Ах, нам бы чуточку добрее,
Когда ты жил, мечтал, страдал,
Когда в Париж хотел быстрее —
В Читу иль Гомель попадал.
Теперь не надо унижений,
Ни виз, ни званий — ничего!
Ты выше этих низвержений,
Как символ или божество.
Но привередливые кони
Тебя умчали на погост,
Была знакомая до боли
Дорога чистых горьких слез.
Иди, артист, судьба-шалунья
Теперь тебя благословит,
И сероглазая колдунья
К тебе на Боинге летит.
Вся олимпийская столица
Склонилась скорбно пред тобой
И белый гроб, парит как птица,
Над обескровленной толпой.
Но вот и все, по божьей воле,
Орфей теперь спокойно спит,
И одинокая до боли
Гитара у двери стоит.

„Погиб поэт — невольник чести“
В который раз такой конец!
Как будто было неизвестно
Талант в России — не жилец.
Да, был талант, талант высокий,
Так оценил ХХ век.
Каким он был твой сын Высоцкий,
Певец, артист и человек?

Будь ты проклят, день вчерашний — 25 июля!
Может это все неправда,
Может, просто обманули?
У таланта век недолог,
А у гения — подавно.
Он ведь жил совсем недавно,
А теперь висит некролог.
Добрый бог, обманут только
Иль тебя уговорили?
Он обязан жить был долго.
Что ж вы, черти натворили?!

Нет, володя, не верю, ты не мог умереть!
Это бред! Это ложь! Это зла круговерть!
Под огнем, над обрывом ты боролся за нас. —
Где вы, волки? — кричал, мы твердили, — Сейчас…
Нам потери знакомы: Пушкин, Хармс, Гумилев,
Пастернак и Платонов, Мандельштам и Рубцов,
Маяковский, Есенин, друг твой — Вася Шукшин.
Был Михоэлс расстрелян. список незавершим.
Из столетья в столетье вас хоронят тайком,
Высылают, поносят, песню бьют каблуком.
Список тянется дальше, и спасти не смогли.
Виктор Хара и Галич — вот предтечи твои.
Евтушенко не влезет на трон твой пустой.
Он пытался уже… правда трон был другой.
Весь иззябший, простывший и в ненастье ты пел,
Постоять на краю — нас прости — не успел…
Если сердце большое, — боль свирепствует в нем,
Значит, боремся, бьемся, значит, любим, живем!
Мы клянемся: продолжим все отрезки пути,
Кто-то все-таки должен через пули пройти.

Как мало постоял он „На краю“,
Как зыбко в этом тексте слово „Мало“.
Ему бы петь, хрипеть бы песнь свою
О том, что всем нам и ему мешало. Как сжат,
Как горек, страшен некролог,
Как тесно в нем земле, боям, Шекспиру,
Бессмысленным словам: о, как я мог
Вонзить в наш быт разящую рапиру?
Куда ж, куда ж вы, кони, занесли?
Ведь только в песне вас кнутом стегали,
А вы по краешку по самому земли
Рванули, и его не удержали!
На струнах замерли бессмертные стихи,
Оделись в траур все деревья леса.
Он спит! и сны его легки,
Его баюкают Москва, Париж, Одесса.