Владимир Высоцкий - Книга 1

Мир как театр, как говорил Шекспир,
Я вижу лишь характерные роли,
Тот негодяй, тот жулик, тот вампир,
И все. Как Пушкин говорил, чего же боле.

Я сейчас взорвусь, как триста тонн тротила,
Во мне заряд нетворческого зла.
Меня сегодня муза посетила,
Посетила, так, немного посидела и ушла.
У ней имелись веские причины,
Я, в общем, не имею права на нытье:
Ну, вы представьте, ночью муза у мужчины,
Бог весть, что люди скажут про нее.
И все же мне досадно, одиноко,
Ведь эта муза, люди подтвердят,
Засиживалась сутками у Блока,
У Бальмонта жила, не выходя.
Я бросился к столу, весь нетерпенье,
Но, господи, помилуй и спаси,
Она ушла, исчезло вдохновенье
И три рубля, должно быть, на такси.
Я в бешенстве ношусь, как зверь, по дому,
Ну бог с ней, с музой, я ее простил.
Она ушла к кому-нибудь другому,
Я, видно, ее плохо угостил.
Огромный торт, утыканный свечами,
Засох от горя, да и я иссяк.
С соседями я допил, сволочами,
Для музы предназначенный коньяк.
Ушли года, как люди в черном списке,
Все в прошлом, я зеваю от тоски.
Она ушла безмолвно, по-английски,
Но от нее остались две строки.
Вот две строки, я гений, прочь сомненья,
Даешь восторги, лавры и цветы!
Вот две строки: я помню это чудное мгновенье,
Когда передо мной явилась ты!

Я весь в свету, доступен всем глазам,
Я приступил к привычной процедуре,
Я к микрофону встал, как к образам,
Нет, нет, сегодня точно к амбразуре
И микрофону я не по натру,
Да, голос мой любому опостылет,
Уверен, если где-то я совру,
Он ложь мою безжалостно усилит
Бьют лучи от рампы мне под ребра,
Лупят, светят фонари в лицо недобро
И слепят с боков прожектора,
И жара, жара, жара.
Он, бестия, потоньше острия,
Слух безотказен, слышит фальш до ноты.
Ему плевать, что не в ударе я,
Но пусть я честно выпеваю ноты.
Сегодня я особенно хриплю,
Но изменить тональность не рискую.
Ведь если я душою покривлю,
Он ни за что не выправит кривую.
Бьют лучи от рампы мне под ребра,
Лупят, светят фонари в лицо недобро
И слепят с боков прожектора,
И жара, жара, жара.
На шее гибкий этот микрофон
Своей змеиной головою вертит,
Лишь только замолчу, ужалит он,
Я должен петь до одури, до смерти.
Не шевелись, не двигайся, не смей,
Я виДел жало, ты змея, я знаю.
А я сегодня заклинатель змей,
Я не пою, а кобру заклинаю.
Бьют лучи от рампы мне под ребра,
Лупят, светят фонари в лицо недобро
И слепят с боков прожектора,
И жара, жара, жара.
Прожорлив он и с жадностью птенца
Он изо рта выхватывает звуки.
Он в лоб мне влепит девять грамм свинца,
Рук не поднять, гитара вяжет руки.
Опять не будет этому конца.
Что есть мой микрофон? Кто мне ответит?
Теперь он как лампада у лица,
Но я не свят и микрофон не светит.
Бьют лучи от рампы мне под ребра,
Лупят, светят фонари в лицо недобро
И слепят с боков прожектора,
И жара, жара, жара.
Мелодии мои попроще гамм,
Но лишь сбиваюсь с искреннего тона,
Мне сразу больно хлещет по щекам
Недвижимая тень от микрофона.
Я освещен, доступен всем глазам,
Чего мне ждать: затишья или бури?
Я к микрофону встал, как к образам,
Нет, нет, сегодня точно к амбразуре.
Бьют лучи от рампы мне под ребра,
Лупят, светят фонари в лицо недобро
И слепят с бокоя прожектора,
И жара, жара, жара.