Уильям Йейтс: Тайная роза

– Но к тому времени, – сказал им рыцарь, – свиней уже съедят.

– Дюжине человек большего не сделать, и было бы неразумно всей долине срываться в погоню, рисковать жизнями ради двух свиней, да даже бы и ради двух дюжин.

– Скажите мне, – продолжал рыцарь, – тот старик, хозяин свиней, благочестив ли он, верен ли?

– Он верен, как все мы, и благочестивей любого, ибо молится каждое утро перед завтраком.

– Тогда было бы правильным сразиться за него, – сказал рыцарь, – и, если вы решитесь ударить на разбойников, я стану на острие атаки, а вы сами знаете – один боец в доспехах стоит многих лесных разбойников, одетых в шерсть и кожу.

Тут вожак повернулся к своим товарищам, спрашивая, готовы ли они рискнуть; но они, казалось, более заботились о благополучном возвращении в свои хижины.

– А эти разбойники, они подлы и безбожны?

– Подлы во всех своих делах, – сказал крестьянин, – и никто не видел их молящимися.

– Тогда, – заявил рыцарь, – я даю по пять крон за голову каждого лесного разбойника, какого вы убьете в схватке; – и он повелел вожаку показывать путь, и все пошли за ним. Через некоторое время они напали на след, ведущий под полог леса, и, свернув в прежнего пути, начали карабкаться вверх по горному склону. Вскоре тропка стала более узкой и крутой, и рыцарь вынужден был спешиться и привязать коня к стволу дерева. Они знали, что движутся по верному пути, потому что замечали следы узконосых башмаков на мягкой глине, а между них – отпечатки свиных копыт. Затем тропа стала совсем неудобной, и по отсутствию следов копыт преследователи поняли, что воры несут теперь свиней на спинах. Тут и там длинные полосы свидетельствовали, что какая-то свинья упала и ее тащили волоком. Так шли они около двенадцати минут; раздавшиеся голоса показали, что разбойники недалеко. Потом голоса смолкли, и преследователи поняли, что заметили и их. Осторожно, но быстро продолжали продвигаться они, и через пять минут кто-то углядел в кустах миндаля прячущегося человека в кожаной куртке. Стрела ударила о доспех рыцаря, отскочив без всякого вреда, и сразу же рой стрел со свистом обрушился на загонщиков. Они все бежали и карабкались по направлению к ворам, уже отчетливо различая тех, стоящих между кустами с луками – тетивы луков все еще дрожали; а у них были с собой лишь пики, так что приходилось идти врукопашную. Рыцарь помчался вперед, сражая то одного лесного разбойника, то другого. Крестьяне заорали и, крепко нажав, погнали воров перед собой, пока все не выбежали на плоскую вершину холма; там две свинки спокойно копались в жухлой траве; они обежали свиней кругом и погнали неприятеля назад на узкую тропинку; старый рыцарь подоспел позже всех, но теперь разил врага за врагом. Среди крестьян не оказалось серьезно раненых, ибо рыцарь вынес основную тяжесть схватки, что заметил бы всякий по окровавленным прорехам в его кольчуге; и когда они сгрудились у начала тропы, он велел им вести свиней в долину, а сам стоял, охраняя путь. Через миг он остался один; слабый от потери крови, он мог бы умереть от рук побежденных им бандитов, но не боялся этого, понимая, что те в страхе бегут.

Миновал час, они не возвратились; теперь рыцарь больше не мог стоять, и ему пришлось лечь на траву. Прошло еще полчаса, и юный паренек, в чью шляпу был воткнут целый пук петушьих перьев, появился с тропы позади него и стал, перемещаясь от одного убитого вора к другому, отрезать им головы; он сложил все головы грудой пред рыцарем, сказав: "О могучий рыцарь, мне велели пойти и попросить награду, обещанную вами за головы: по пять крон с головы. Они велели сказать, что молят у Господа и Его Матери долгой жизни вам, но что они всего лишь бедняки и потому хотели бы перед вашей смертью получить деньги. Он повторяли все это снова и снова, боясь, что я забуду, и обещали побить меня, если я действительно забуду".

Рыцарь тяжело приподнялся на локоть и, открыв суму, свисавшую с пояса, отсчитал по пять крон за голову (всего голов было тридцать).

– О великий рыцарь, – продолжал юноша, – они также приказали мне позаботиться о вас, зажечь огонь, и наложить вот эту мазь на ваши раны. – И он собрал ветки и сухие листья в груду, и, высекая искры кресалом, разжег отличный костер. Затем, стянув с рыцаря кольчугу, он стал обрабатывать раны; однако делал он это неумело, как тот, кто следует чужим советам. Рыцарь сделал движение, остановив его, и сказал: – Кажется, ты добрый парень.

– Я хотел бы попросить у вас кое-что для себя.