Уильям Йейтс: Тайная роза

Когда он взошел на вершину, крест сняли с его спины и начали рыть яму, чтобы установить его; нищие снова столпились кругом, говоря меж собой.

– Я прошу о последней милости перед смертью, – сказал Кумхел.

– Я не допущу дальнейших задержек, – ответствовал аббат.

– Я не буду медлить, ибо я вытащил меч, и рассказал истину, и пережил видение, и я доволен.

– Тогда ты просишь исповеди?

– Нет, клянусь солнцем и луной. Я прошу лишь дать мне пищу, которую я ношу в суме. Я беру с собой еду, куда бы ни шел, но я не прикасаюсь к ней, если не очень голоден. Я уже два дня не ел.

– Тогда поешь, – сказал аббат и отвернулся, приказывая монахам скорее рыть яму.

Скоморох достал хлеба и несколько ломтей ветчины и положил на траву. – Я дам часть бедным, – объявил он и отрезал десятую долю от хлеба и мяса. – Кто между вами беднейший? – Поднялся великий шум, потому что нищие начали излагать истории своих бедствий и своего убожества, и желтые их лица дрожали, как волны озера Гара, когда шторм нагоняет в него воду из болот.

Он послушал и сказал: – Здесь я беднейший, ибо я пересек пустынные пути и край моря, и всегда мои заношенные разноцветные одежды и запыленные остроконечные башмаки раздражали меня, потому что сердце мое влеклось к переполненным городам и роскошным одеяниям. И я был еще более одиноким на дорогах и у края морей, потому как слышал в сердце шум розового платья той, что добрей Энгуса Милосердного, и смеется прекраснее, чем сам Конан Храбрый, и полна мудрости слез более чем белогрудая Дейдре, и любезнее, чем яркая заря тем, кто таится во тьме. Так что я заслужил свою долю, а поскольку я уже прощаюсь с миром, остальное я отдаю вам.

Он швырнул хлеб и мясо в толпу нищих, и те дрались до тех пор, пока не пожрали и крошки. Тем временем монахи прибили скомороха к кресту, и поставили крест вертикально в яму, и лопатами засыпали ее, и утоптали почву у подножия. Потом они ушли прочь; но нищие стояли и глазели на крест. Когда село солнце, ушли и они, потому что воздух был холодным. Едва они стали удаляться, волки, что выглядывали из кустов, подошли ближе, и хищные птицы стали снижаться все смелее. – Подождите еще малое время, отверженные, – воззвал распятый слабым голосом, обращаясь к нищим, – отгоните зверей и птиц от меня. – Но нищие, разозлившись за то, что он назвал их отверженными, стали бросать в распятого камни и грязь, а потом ушли окончательно. Тогда волки сгрудились у подножия креста, а птицы слетели еще ниже. И вот птицы разом налетели ему на голову и руки и плечи, и стали клевать тело; а волки начали рвать у него мясо с ног. – Отверженные, – застонал он, – и вы ополчились против отверженного?

Однажды зимним вечером некий рыцарь, старик в заржавленной кольчуге, медленно ехал по лесистому южному склону Бен Бальбена, наблюдая, как солнце погружается в алые облака над морем. Его лошадь устала, словно после долгого странствия; шлем увенчивала не эмблема какого-нибудь местного лорда или короля, но маленькая, сделанная из рубинов роза, сверкавшая все более и более темно-красным светом. Седые кудри ниспадали на плечи, и их беспорядок еще больше усиливал меланхолическое выражение его лица – лица человека, который редко спускается в сей мир, и всегда встречает здесь только трудности; лицо мечтателя из тех, что должны осуществлять свои мечты, и деятеля из тех, что вынуждены подкреплять мечтой свои деяния.

Поглядев на солнце, он позволил поводьям упасть на спину коня, а сам простер руки к западу и воскликнул: "О Божественная Роза Интеллектуального Пламени, дай же наконец узреть отверстыми врата Твоей благости!". Но вдруг громкий визг послышался из леса, несколькими сотнями ярдов выше по склону, а за ним раздался топот ног и шум голосов. Всадник остановился и вслушался. "Они бьют их, чтобы заставить пойти в горло ущелья", – сказал кто-то, и через мгновение дюжина крестьян, вооруженных короткими пиками, пробежала мимо, задержавшись немного, чтобы поклониться рыцарю, сдергивая синие шляпы. "Куда идете вы с копьями"? – спросил он, и один из крестьян, казавшийся вожаком, ответил: "Недавно банда лесных разбойников спустилась с холмов и угнала свиней у одного старика, живущего подле Глен Кар Лох, и мы преследуем их. Мы поняли, что их в четыре раза больше, чем нас, и стараемся отыскать их следы; и тогда тотчас же расскажем обо всем Де Курси, и если тот не окажет помощи, пойдем к Фитцжеральду; ибо Де Курси и Фитцжеральд недавно помирились, и мы теперь не знаем, кому же принадлежим".