Валерий Брюсов - Семь цветов радуги

Выбирайте, подбирайте

Жемчуг крупный и простой,

Круг жемчужный завершайте

Быстро-нижущей иглой!

Нить почти полна! немножко

Остается бус, — и вот

Золоченая застежка

Ожерелье — Смерть — замкнет!

10 января 1912

Пора сознаться: я — не молод; скоро сорок.

Уже не молодость, не вся ли жизнь прошла?

Что впереди? обрыв иль спуск? но, общий ворог,

Стоит старуха-смерть у каждого угла.

Я жил, искал услад, и правых и неправых,

Мне сны безумные нашептывала страсть,

Губами припадал ко всем земным отравам,

Я знал, как радует, как опьяняет власть.

Меж мук и радостей, творимых и случайных,

Я, в лабиринте дней ища упорно путь,

Порой тонул мечтой в предвечно-страшных тайнах

И в хаос истины порой умел взглянуть.

Я дрожь души своей, ее вмещая в звуках,

Сумел на ряд веков победно сохранить,

И долго меж людей, в своих мечтах и муках,

В своих живых стихах, как феникс, буду жить.

И в длинном перечне, где Данте, где Вергилий,

Где Гете, Пушкин, где ряд дорогих имен,

Я имя новое вписал, чтоб вечно жили

Преданья обо мне, идя сквозь строй времен.

Загадку новую я задал для столетий,

На высях, как маяк, зажег мечту свою…

Об чем же мне жалеть на этом бедном свете?

Иду без трепета и без тревог стою.

Взмахни своей косой, ты, старая! Быть может,

Ты заждалась меня, но мне — мне все равно.

В час роковой меня твой голос не встревожит:

Довольно думано! довольно свершено!

1912

Должен был Герострат сжечь храм Артемиды в Эфесе,

Дабы явить идеал жаждущих славы — векам.

Так же Иуда был должен предать Христа на распятье:

Образ предателя тем был завершен навсегда.

Был Фердинанд принужден оковать цепями Колумба:

Ибо те цепи — пример неблагодарных владык.

А Бонапарте? он мог ли остаться в убежище Эльбы?

Был бы Елены гранит лишним тогда на земле!

Пушкин был должен явить нам, русским, облик Татьяны,

Тютчев был должен сказать: «Мысль изреченная —

ложь!»

Так и я не могу не слагать иных, радостных, песен,

Ибо однажды они были должны прозвучать!

4 апреля 1915

Варшава

Мой памятник стоит, из строф созвучных сложен.

Кричите, буйствуйте, — его вам не свалить!

Распад певучих слов в грядущем невозможен,—

Я семь и вечно должен быть.

И станов всех бойцы, и люди разных вкусов,

В каморке бедняка, и во дворце царя,

Ликуя, назовут меня — Валерий Брюсов,

О друге с дружбой говоря.

В сады Украины, в шум и яркий сон столицы,

К преддверьям Индии, на берег Иртыша,—

Повсюду долетят горящие страницы,

В которых спит моя душа.

За многих думал я, за всех знал муки страсти,

Но станет ясно всем, что эта песнь. — о них,

И, у далеких грез в неодолимой власти,

Прославят гордо каждый стих.

И в новых звуках зов проникнет за пределы

Печальной родины, и немец, и француз

Покорно повторят мой стих осиротелый,

Подарок благосклонных Муз.

Что слава наших дней? — случайная забава!

Что клевета друзей? — презрение хулам!

Венчай мое чело, иных столетий Слава,

Вводя меня в всемирный храм.

Июль 1912

Я — сын земли, дитя планеты малой,

Затерянной в пространстве мировом,

Под бременем веков давно усталой,

Мечтающей бесплодно о ином.

Я — сын земли, где дни и годы — кратки.

Где сладостна зеленая весна,

Где тягостны безумных душ загадки,

Где сны любви баюкает луна.

От протоплазмы до ихтиозавров,

От дикаря, с оружьем из кремня,

До гордых храмов, дремлющих меж лавров,

От первого пророка до меня,—

Мы были узники на шаре скромном,

И сколько раз, в бессчетной смене лет,

Упорный взор земли в просторе темном

Следил с тоской движения планет!

К тем сестрам нашей населенной суши,

К тем дочерям единого отца

Как много раз взносились наши души,

Мечты поэта, думы мудреца!

И, сын земли, единый из бессчётных,

Я в бесконечное бросаю стих,—

К тем существам, телесным иль бесплотным,

Что мыслят, что живут в мирах иных.

Не знаю, как мой зов достигнет цели,

Не знаю, кто привет мой донесет,

Но, если те любили и скорбели,

Но, если те мечтали в свой черед

И жадной мыслью погружались в тайны,

Следя лучи, горящие вдали,—