Вячеслав Иванов - Кормчие звезды. Книга лирики

В безликий Хаос ввергни краски

И Жизнь воспламени в роскошной наготе,

В избытке упоенной пляски!

И ликам реющим их имя нареки

Творца безвольным произволом,

И Сокровенное Явленьем облеки,

И Несказанное — Глаголом!

Немое таинство неумолимых уз

Расторгни пением Орфея,

И в обновленный мир простри рукою Муз

Дар Огненосца-Прометея!

Исполнен обликов непрозренных эфир,

И над полуночью лазурной

Светила новые, с бряцаньем стройных лир,

Плывут чрез океан безбурный.

Неведомых морей мятежней хлещет вал

О скал невиданных пределы,

И вторит сладостней таинственный хорал

Вечерним стонам Филомелы.

Есть много солнц в ночи, в деннице — робких грез,

В зефире — тающих созвучий;

В луче луны дрожит дыханье бледных роз,

В речной тростинке — стих певучий.

Неуспокоены, виденья гордых тел,

Блуждая в нимбах, волят плоти:

С титанами горб, Бетховен, ты гремел!

Ты их отронул, Буонарроти!

Уз разрешитель, встань!- и встречной воли полн,

И мрамор жив Пигмалиона,

И Красота встает, дщерь золотая волн,

Из гармонического лона.

Уз разрешитель, встань!- и вод тайник отверст

Ударом творческого гнева,

И в плоть стремится жизнь чрез огнеструйный перст,

И из ребра выходит Ева.

Под иго легкое склони послушный мир,

Ты, кто теней расторг вереи!

Будь новый Демиург! Как Дант или Омир,

Зажги над солнцем Эмпиреи!

Природа — знаменье и тень предвечных дел:

Твой замысел — ей символ равный,

Он есть: он — истина. Прах Фидиев истлел:

Но жив Отец громодержавный!

Сомкнуть творения предгорнее звено

Ждет Человек своей свободы.

Дерзай, Прометиад: тебе свершить дано

Обетование Природы!

Творящей Матери наследник, воззови

Преображение Вселенной,

И на лице земном напечатлей в любви

Свой Идеал богоявленный!

Как нарицать тебя, Неизрекаемый,

Многих имен и даров?

Звездных водитель хоров,

Ты, кто избыток творишь упоением,

О Преизбыточный,

Пресуществителем

Ты наречешься мне!..

Виноградник свой обходит, свой первоизбранный,

Дионис;

Две жены в одеждах темных — два виноградаря —

вслед за ним.

Говорит двум скорбным стражам —

двум виноградарям — Дионис:

«Вы берите, Скорбь и Мука, ваш, виноградари,

острый нож;

Вы пожните, Скорбь и Мука, мой первоизбранный

виноград!

Кровь сберите гроздий рдяных, слезы кистей

моих золотых —

Жертву нег в точило скорби, пурпур страданий

в точило нег;

Напоите влагой рьяной алых восторгов мой

ярый Граль!»

Как возле павшая секира —

Коснулась,- воззрилась Любовь…

Я вспрянул, наг, с подушек пира,—

Наг, обошел пределы мира —

И слышал — стон, и видел — кровь.

И стал я прям, и вопль проклятий

Вознес к Любви… И внял я клич:

«Кто взыщет огнь моих объятий?

Кто разделит страданье братий?»—

И, взвизгнув, плоть ужалил бич.

Как зверь, терзал я плоть в дуброве;

Я стлал ей ложем углей жар:

И чем мой подвиг был суровей,

Тем слаще мука,- тем багровей

Горел Любви святой пожар.

Согбенну старцу, дал мне пленный

Страданий демон свой союз:

Он раздувал мой пыл священный,

Я ж — корибант — царь плоти бренной —

Плясал под звон победных уз.

И с неба спал огонь кровавый,

И в нем, сошед, рекла Любовь:

«Безумен был твой гнев неправый!

Се, для Моей небесной славы

Не молкнет стон и льется кровь!

Я — жертва — жертвенник творила:

Достойны жертв дары мои!

Я мир слезами напоила:

Их сплавит в людях жар горнила

В восторги вечные Любви!

Зане живу — я жизнь воззвала:

Мне ль, не любя, пребыть одной?

О том с живущим Я страдала,

О том со смертным умирала:

Со Мной умерший жив со Мной».

В чаще багряной

Мраморный Пан

С праздной свирелью

Дремлет у влаги:

«Дуй, Аквилон,

В мою свирель,

Мой сон лелея!

Ярче алейте,

Хладные зори,

Пред долгой ночью!

Дольше кружитесь,

Желтые листья,

Над влагой черной!

Ждет терпеливо

Судьбы неизбежной

Темное лоно»…

Желтые листья

Ветр гонит к поблекшему брегу