Вячеслав Рыбаков: Наши звезды. Се, творю

Повесть. Журнальный вариант. Предисловие Александра Мелихова

Фантаст-авангардист

Вячеслав Рыбаков публикуется в “Неве” уже более двух десятилетий и не нуждается в представлении. Но этим предисловием я хочу привлечь внимание не только к многажды награжденному и все-таки явно недооцененному так называемой серьезной критикой автору, но и – шире – к столь же недооцененному ныне литературному направлению.

Фантастика, исключая штучных знаменитостей, считается жанром, рассчитанным, мягко говоря, на публику непритязательную. И такой взгляд, увы, имел и имеет под собой основания: полвека назад – из-за сугубо малой художественности НФ, ныне – из-за переполнившего книжные лотки вала пестрого, но серого чтива.

Вячеслав Рыбаков начинал как классический фантаст. Но теперь именно этот плацдарм служит ему мало доступным для прозаиков-реалистов средством расширения творческой палитры. Жанр научной фантастики в умелых, умных и достойных руках оказался получше иных способен показать: наш мир отнюдь не исчерпывается бандитскими разборками и интеллигентским скепсисом, метафорическими видениями и мистическими ужасами, политическими дрязгами и семейными коллизиями бизнес-леди с дележом детей после пяти разводов, бездуховностью проституток и духовностью борцов со всеми и всяческими режимами. Наш мир бесконечно богаче и масштабней. В нем реально существуют и, более того, оказывают на него определяющее воздействие и галактики, и фотоны, и культурные традиции, и социальные процессы, и даже те смельчаки, кто старается все это постигнуть.

Профессиональный ученый-востоковед, знаток разнообразия цивилизаций, уникально совместившийся в Рыбакове с тонко чувствующим, страстным литератором-фантастом, вслед за Львом Толстым сумел продемонстрировать, как через наши обыденные поступки, будничные чувства, мысли и решения протекает величественная История. Как борются культуры – в том числе и с помощью своих способностей к научным прорывам.

И, возможно, именно благодаря старой доброй закваске научного фантаста “стругацкой” школы Рыбаков сумел подарить читателю то, на что сегодня почти никто даже не замахивается – Надежду.

Прежде он боролся с бесплодным советским догматизмом – сегодня он борется со столь же бесплодным постсоветским цинизмом. И будем надеяться, что бои эти носят не арьергардный, но авангардный характер.

Александр Мелихов

Вячеслав Михайлович Рыбаков родился в 1954 году. Окончил восточный факультет ЛГУ, кандидат исторических наук. Печатается как прозаик с 1979 года. Автор книг “Очаг на башне” (1989), “Свое оружие” (1990), “Гравилет „Цесаревич“” (1994), “На чужом пиру” (2000), “Первый день спасения” (2001) и др. Автор идеи книжного проекта “Хольм ван Зайчик. „Плохих людей нет“” (тексты Х. ван Зайчика написаны В. Рыбаковым в соавторстве с И. Алимовым). Лауреат Государственной премии РСФСР им. братьев Васильевых за сценарий фильма “Письма мертвого человека” (1987), награжден премиями “Старт” (1991), “Великое Кольцо” (1993), “Бронзовая улитка” (1993, 1996, 2000), “Интерпресскон” (1994, 1998), “Меч в зеркале” (1995) и др. Живет в Санкт-Петербурге.

С благодарностью – Павлу Амнуэлю, от которого

я узнал слово “эвереттика”, и да простит он мне

вольное обращение со строгой наукой

Осколки

Горящая синева.

И по сторонам – ослепительно рыжие гряды тяжелых иззубренных гор.

Может, они скалистыми, будто мозолистыми, ладонями заботливо поднесли долину к живительному заливу, полному синего света и синего ветра. Может, опасаясь неверности, сдавили ее, чтоб не загуляла с соседями (“Ты перед сном молилась, Дездемона?”). А может, наподобие простецки наложенной шины из двух туго стянутых небом и морем рыжих дощечек, зафиксировали ее, чтобы, как заподозренную на перелом кость, избавить от дальнейших превратностей.

Говорят, в сорок девятом году прошлого века, когда армия обороны Израиля пробилась сюда, к Красному морю, командир подразделения, первым зачерпнувший ладонями соленой водички, направил в штаб телеграмму: “Мы дошли до края карты. Что делать дальше?” Ответ история то ли не сохранила, то ли засекретила, то ли не оказался он исполнен бравой боеготовности под стать вопросу, и оттого не вошел в легенды; судя по дальнейшему, в ответе этом предписывалось глушить моторы.