Марина Цветаева - Поэмы

Ладно. Допишешь сам.

Только пecoк, между пальцев, плёский.

Стой-ка: гремучей змеи обноски,

Ревности! Обновясь,

Гордостью назвалась.

И поползла себе с полным правом.

Не напостовцы — стоять над крабом

Выеденным. Не краб:

Славы кирпичный крап.

Скромная прихоть:

Камушек. Пемза.

Полый как критик.

Серый как цензор

Над откровеньем.

— Спят цензора! —

Нашей поэме

Цензор — заря.

(Зори — те зорче:

С током Кастальским

В дружбе. На порчу

Перьев — сквозь пальцы…

(«Вирши, голубчик?

Ну и чернó!»

И не взглянувши:

Разрешено!)

Мельня ты мельня, морское кóло!

Мамонта, бабочку, — всё смололо

Море. О нем — щепоть

Праха — не нам молоть!

Вот только выговорюсь — и тихо,

Море! прекрасная мельничиха,

Место, где на мели

Мелочь — и нас смели!

Преподаватели! Пустомели!

Материки, это просто мели

Моря. Родиться (цель —

Множиться!) — сесть на мель.

Благоприятную, с торфом, с нефтью.

Обмелевающее бессмертье —

Жизнь. Невпопад горды!

Жизнь? Недохват воды

Недокеанской.

Винюсь заране:

Я нанесла тебе столько дряни,

Столько заморских див:

Всё, что нанес прилив.

Лишь оставляет, а брать не просит.

Странно, что это — отлив приносит,

Убыль, в ладонь, дает.

Не узнаешь ли нот,

Нам остающихся пó две, пó три

В час, когда Бог их принесший — отлил,

Отбыл… Орфей… Арфист…

Отмель — наш нотный лист!

— Только минуту еще на сборы!

Я нанесла тебе столько вздору:

Сколько язык смолол, —

Целый морской подол!

Как у рыбачки, моей соседки.

Но припасла тебе напоследки

Дар, на котором строй:

Море роднит с Москвой,

Советороссию с Океаном

Республиканцу — рукой шуана —

Сам Океан-Велик

Шлет. Нацепи на шлык.

И доложи мужикам в колосьях,

Что на шлыке своем краше носят

Красной — не верь: вражду

Классов — морей звезду!

Мастеровым же и чужеземцам:

Коли отстали от Вифлеемской,

Клин отхватив шестой,

Обречены — морской:

Прабогатырской, первобылинной.

(Распространяюсь, но так же длинно

Море — морским пластам.)

Так доложи ж властям,

— Имени-звания не спросила —

Что на корме корабля Россия

Весь корабельный крах:

Вещь о пяти концах.

Голые скалы, слоновьи ребра…

Море устало, устать — быть добрым.

Вечность, махни веслом!

Влечь нас. Давай уснем.

Вплоть, а не тесно,

Огнь, а не дымно.

Ведь не совместный

Сон, а взаимный:

В Боге, друг в друге.

Нос, думал? Мыс!

Брови? Нет, дуги,

Выходы из —

Зримости.

Вандея, St. Gilles-sur-Vie.

Mай 1926

Стены косности сочтены

До меня. Но — заскок? случайность? —

Я запомнила три стены.

За четвертую не ручаюсь.

Кто те знает, спиной к стене?

Может быть, но ведь может не

Быть. И не было. Дуло. Но

Не стена за спиной — так..? Всё, что

Не угодно. Депеша «Дно»,

Царь отрекся. Не только с почты

Вести. Срочные провода

Отовсюду и отвсегда.

На рояле играл? Сквозит.

Дует. Парусом ходит. Ватой —

Пальцы. Лист сонатинный взвит.

(Не забудь, что тебе — девятый.)

Для невиданной той стены

Знаю имя: стена спины

За роялем. Еще — столом

Письменным, а еще—прибором

Бритвенным (у стены — прием —

Этой — делаться коридором

В зеркале. Перенес — взглянул.

Пустоты переносный стул).

Стул для всех, кому не войти —

Дверью, — чуток порог к подошвам!

Та стена, из которой ты

Вырос — поторопилась с прошлым —

Между нами еще абзац

Целый. Вырастешь как Данзас —

Сзади.

Ибо Данзасом — тa,

Званым, избранным, с часом, с весом,

(Знаю имя: стена хребта!)

Входит в комнату — не Дантесом.

Оборот головы. — Готов?

Ты и ты через десять строф.

Строк.

Глазная атака в тыл.

Но, оставив разряд заспинный,

Потолок достоверно — был.

Не упорствую: как в гостиной,

Может быть и чуть-чуть косил.

(Штыковая атака в тыл —

Сил.)

И вот уже мозжечка

Сжим. Как глыба спина расселась.

Та сплошная стена Чека,

Та — рассветов, ну та — расстрелов

Светлых: четче, чем на тени

Жестов — в спину из-за спины.

То, чего не пойму: расстрел.

Но, оставив разряд застенный,

Потолок достоверно цел

Был (еще впереди — зачем нам

Он). К четвертой стене вернусь:

Та, куда, отступая, трус

Оступается.

«Ну, а пол —

Был? На чем-нибудь да ведь надо ж?..»

Был. — Не всéм. — На качель, на ствол,