Хорхе Борхес - Алгорифма

Борхесу принесла лаковую палочку (в русском фольклоре она называется «золотой шесток», отсюда происходит пренебрежительное слово «шестёрка») его будущая жена Мария Кодама, а мне её предложил в подарок друг юности. Я вежливо отказался. Вскоре друга юности жестоко убили в Киеве. Я был на его похоронах. Видите ли, если у вас есть одна позорная и страшная тайна — вы анальный мастурбант — то у вас будут и другие сопутствующие позорные страшные тайны. Вы, скорее всего, ещё и шестёрка. Страх и позор тайны, риск разоблачения будут одновременно влечь и отталкивать вас в течение всей вашей жизни, как скелет в шкафу. У полового извращенца нет моральных тормозов, зато есть больная совесть, страдание которой всё усиливается, так что под конец жизни становится мучительнее любой физической боли. Вы понимаете, что даже если Бог есть, Он вас всё равно не простит после смерти. Это понимание может быть как индивидуальным, так и этноколлективным. И тогда в больном мозгу извращенца или нации извращенцев зарождается злорадная решительность: пусть погибнем мы, но да погибнет со нами всё остальное человечество! Это тоже этноколлективное переживание. Именно так сейчас ведут себя англичане и американцы, провоцируя новый территориальный передел в Европе. Они надеются победить в третьей мировой воне.

Что делают 50 тысяч американских военных в сербском автономном крае Косово? Готовятся к вторжению на Украину в случае начала здесь войны, которую готов развязать своей решимостью вступить в НАТО реабилитировавший ветеранов дивизии СС «Нахтигаль» президент страны Виктор Андреевич Ющенко, в имени которого я обнаружил сонет АВЕИКМНОРТУХЫЧЩЮ

Последняя строфа сонета Борхеса перифразирует образы из книги Екклисиаста: «Доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем» (Екклисиаст: 12,6).

Восток умеет о самых несказанных вещах говорить целомудренно, а запад любит копаться в грязном белье и его верховный жрец — Зигумнд Фрейд. Интересен богословский спор: рождается ли вновь душа мужчины в мужском теле или возможно её новое рождение в теле женщины? Андрогинность — преобладание женского начала в характере мужчины и наоборот — это не ошибка Бога, а высшая кармическая справедливость. Мужчина может узнать о преобладающем в его конституции женском начале через сны, и это не грех. Если же такой мужчина захочет разбудить в себе женскую природу наяву, то каким бы талантливым от рождения он ни был, на страшном суде Сатаной ему будет сделана предъява: «Ты зарыл свой талант в землю!», — потому что большую часть мыслей в течение земной жизни гомосексуалист посвятил не тому, как преумножить богатство, данное от Бога в виде той или иной способности, а тому, как усладить свою душу запретными наслаждениями. Испытание вновь и вновь этого запретного наслаждения становится целью его жизни, подчиняет своему достижению все поступки извращенца. Но кроме этого существуют другие запретные наслаждения — садистское, например. Не все гомосесксуалисты становятся садистами, но практически все садисты прошли через гомосексуализм. Гомосексуализм — это — степень посвящения в другие запреты скотской квазирелигии, верховным жрецом которой является дедушка Зи. Каннибализм, к примеру. Или некрофилия.

Отсутствие представления о мужском и женском, детерминированное через язык, имеет своим следствием такой вид аномии, как отсутствие эстетического вкуса у целой нации. Представления о красоте у англоговорящих народов крайне примитивны и все сводятся к гедонистическому началу, то есть, приятности для глаза, уха, вкуса, обоняния и осязания. За пределами этой приятности для них начинается terra incognita. Отсутствие чувства меры в эстетике приводит к смешиванию приятного с вредным, красивого с аморальным. Красота, как это ни горько сознавать, легче входит в сплав со злом, чем с добром. Добро чурается внешней красоты и даже стесняется её, тогда как зло тут же пускает красоту в оборот как самый ходкий товар, следствием чего становится пошлость. Пошлость, ориентированная на кассовый успех, делается отличительной чертой англо-американской нации. Неумение отличить красоту от красивости — это национальная трагедия… А виной тому фатальная ошибка в языке — неумение думающего по-английски разделить вещный мир на мужское и женское.