Хорхе Борхес - Алгорифма

Уверен ли ты, что исчезновенье
Твоё из жизни не глум над твореньем
Господа Бога? Мукой и бореньем
Красна жизнь. Вечны память и забвенье.

Зачем надобно было омовенье
Ученикам ног? — Дабы со смиреньем
Поднял пяту и с умиротвореньем

Иуда на Христа в благоговенье.
Пламя свечи так ветра дуновенье
Благодарит потухшим негореньем.

Все вещи моя пища. Точный вес
Вселенной, униженье, ликованье.
Я удостоверять должен сбыванье
Всего, что стало, верно, как отвес.

Пастушеский над странником навес…
Люблю лежать под ветра завыванье
В печной трубе, а Бога лютованье
Есть мельничного жернова повес

На выю извращенцу. Что есть счастье
Или несчастье, если мне злосчастье
Выпало быть поэтом на земле?

Но истинная радость есть сосчастье,
А рай для одного — это несчастье:
Ты — спасся, а весь мир лежит во зле…

«Один лишь человек есть на земле,
Хотя что ни земли, ни человека
Нет, тоже может быть…» — Изрёк сын века,
Который не поднаторел во зле,

Не знающий покуда: на челе
Его сошёлся клином свет и века
Свинец Вия тяжёл. На голове-ка
Постой, сидящий в пепеле и золе!

Есть четный вывод навсегда исчезны:
«Я мыслю, значит я не только есть,
Но и не есть». Небытия и бездны

Величие как может надоесть
Тому, кто сотворение вселенной
Запечатлел в микрострофе нетленной?

«Возможно, бог обманывает нас,
Ко времени приговорённых, к этой
Пустейшей из иллюзий…» И в руке той,
Что это пишет, бомбы ананас.

Кто в чём, а в афористике он ас:
«Взорвётся ль плод сей, взмоет ли ракетой?»
«Бананы вы гнилые с этикетой!»
«Что есть гора Сион? — Русский Парнас!»

Луну видя, он видящим себя
Луну взором сторонним созерцает
И Карфагена гибель прорицает,

Как я, язык Вергилия любя.
Голгофский холм и римских три распятья…
Неужто возродился в нём опять я?

Мне снилась геометрия: «А» точка
На плоскости и «В», а параллельных —
Несметное число! Домов молельных
Нет у Декарта, но зато есть дочка

И сын — на голой ветке два цветочка,
А сколько ещё почек предапрельных!
«Разбойным» прозван автор рулад трельных
И юноши походка у дедочка.

Три круга мне приснились. Их оправа —
Научного труда том. Весок, право,
Поэта аргумент. Над стиховедом

Маститым молодого льва расправа,
Которому вкус крови свежей ведом,
И аспида смертельного в траве дом…

Я видел сон о жёлтом, голубом
И красном, и о детской сон болезни,
Мне снились карты, царства, лязг железни
На поединке — как во сне любом.

Ещё мне снился Автопед с горбом
И саркофаг. Ни вспухлости желез, ни
Век красноты нет на вездепролезни
Лоснящейся дельца с клеймёным лбом.

И снилась боль мне, что непостижима,
И меч во сне я видел свой. О, голь,
Взойдя по позвоночнику, глаголь:

«Лотосова рабы вы все отжима,
Оргазмонаркоманы, одержима
Плоть ваша будет бесами доколь?»

Богемская во сне Елизавета
Явилась мне нагая с того света,
Уверенность мне снилась и сомненье,
Что Ангел я из нового завета.

У Ангела такое самомненье,
Что смерти его явно поскромненье
Причиною не будет. Мэтр навета
Художественного не в поумненье

Нуждается: «Да! Я — Звезда рассвета,
И я к тебе, страна, не без привета
Пришёл как, праздник (с праздником сравненье

Удачно, правда?) и не без ответа
На три русских вопроса. Уравненье
С „икс“ решено. Есть Книги объясненье».

Я грезил о вчерашнем дне. Возможно
Вчера нет и я даже не рождался,
И снится мне, что я не настраждался,
Но, как под пыткой, корчусь изнеможно.

Всё, провиденье Божье беспоможно,
Хотя бы я в нём сильно и нуждался,
Но от вселенных я освобождался,
Миров, в которых что нельзя, то можно.

Предсмертным хрипом, слышать что неможно,
Возмездия акт мой сопровождался,
Чем принцип талиона подтверждался.

Вне Бога те, кто сановновельможно,
Глумясь над ближним, самоутверждался,
Уверенный, что зло непереможно.