Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. Песни. Стихотворения

Мы все в себе наследственность несем,
Но ведь обидно, до каких же пор так?
Так много наших ген и хромосом
‹Испорчено в пробирках и ретортах!›

Биологи – у них переполох,
Их итальянцы малость обскакали:
Пока ‹они› у нас растят белок —
Уж те зародыш пестуют в стакане.

‹Математики все голову ломают, как замять
грехи,
Кибернетики машины заставляют сочинять
стихи,
А биологи искусственно мечтают про живой
белок,
А филологи все время выясняют, кто такой
был Блок.›

Реже, меньше ноют раны:
Четверть века – срок большой, —
Но в виски, как в барабаны,
Бьется память, рвется в бой…

Москвичи писали письма,
Что Москвы врагу не взять.
Наконец разобрались мы,
Что назад уже нельзя.

Нашу почту почтальоны
Доставляли через час, —
Слишком быстро – лучше б годы
Эти письма шли от нас!

Мы как женщин боя ждали,
Врывшись в землю и снега, —
И виновных не искали,
Кроме общего врага.

И не находили места —
Ну скорее, хоть в штыки! —
Отступавшие от Бреста
И сибирские полки.

Ждали часа, ждали мига
Наступленья столько дней! —
Чтоб потом писали в книгах:
«Беспримерно, по своей…»

По своей громадной вере,
По желанью отомстить,
По таким своим потерям,
Что ни вспомнить, ни забыть.

Кто остался с похоронной —
Прочитал: «Ваш муж, наш друг…»
Долго будут по вагонам —
Кто без ног, а кто без рук.

Чем и как, с каких позиций
Оправдаешь тот поход —
Почему мы от границы
Шли назад, а не вперед?

Может быть, считать маневром
(Был в истории такой), —
Только лучше б в сорок первом
Нам не драться под Москвой!

… Помогите, хоть немного,
Оторвите от жены!
Дай вам бог поверить в бога —
Если это бог войны!

Хоть нас в наш век ничем не удивить,
Но к этому мы были не готовы, —
Дельфины научились говорить!
И первой фразой было: «Люди, что вы!»

Ученые схватились за главы,
Воскликнули: «А ну-ка, повторите!»
И снова то же: «Люди, что же вы!»
И дальше: «Люди, что же вы творите!

Вам скоро не пожать своих плодов.
Ну, мы найдем какое избавленье… —
Но ведь у вас есть зуб на муравьев,
И комары у вас на подозренье…»

Сам Лилли в воду спрятал все концы,
Но в прессе – крик про мрачные карти‹ны›,
Что есть среди дельфинов мудрецы,
А есть среди дельфинов хунвейбины.

Вчера я выпил небольшой графин
И, видит бог, на миг свой пост покинул.
И вот один отъявленный дельфин
Вскричал: «Долой общение!» – и сгинул.

Когда ж другой дельфин догнал того
И убеждал отречься от крамолы —
Он ренегатом обозвал его
И в довершение крикнул: «Бык комолый!»

На острове необитаемом
Тропинки все оттаяли,
Идешь – кругом проталины,
И нету дикарей.
Пришел корвет трехпалубный,
Потрепанный и жалобный.
Команда закричала б: «Мы
Остались поскорей!»

Тут началась истерика:
«Да что вам здесь – Америка?»
Корвет вблизи от берега
На рифы налетел.
И попугая спящего,
Ужасно говорящего,
Усталого, ледащего
Тряхнуло между дел.

Сказали – не поверил бы:
Погибли кости с черепом,
А попугай под берегом
Нашел чудной вигвам.
Но он там, тем не менее,
Собрал все население
И начал обучение
Ужаснейшим словам.

Писать учились углями,
Всегда – словами грубыми,
И вскорости над джунглями
Раздался жуткий вой.
Слова все были зычные,
Сугубо неприличные,
А попугай обычно им:
«А ну-ка, все за мной!»

Все было не так, как хотелось вначале,
Хоть было все как у людей,
Но вот почему-то подолгу молчали,
И песни для них по-другому звучали,
Но, может, не надо, им так тяжелей…
И нужно чуть-чуть веселей.
Ну пожалуйста!

Нам так хорошо, но куда интересней,
Когда все не так хорошо,
И люди придумали грустные песни,
Со мной ей не скучно, не скучно и мне с ней,
И любят, и хвалят их – песни с душой:
«Пожалуйста, спойте еще!
Ну пожалуйста!»

Со Средневековья подобных идиллий
Не видел никто из людей:
Они друг без друга в кино не ходили,
Они друг у друга часы подводили —
Хитрили, чтоб встретиться им поскорей.
He верите? Что? Для детей?
Ну пожалуйста!