Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. Песни. Стихотворения

Но вчера патруль накрыл
И меня, и Коленьку —
Видно, мой-то соблазнил
Николай Угодника.

Вот сиди и ожидай —
Вдруг вы протрезвеете.
Хоть пошли бы к Богу в рай —
Это ж вы умеете.

Нет! Надежды нет на вас,
Сами уж отвертимся,
На похмелку пейте квас, —
Мы на вас не сердимся.

Смех, веселье, радость —
У него все было,
Но, как говорится, жадность
Фраера сгубила…

У него – и то, и се,
А ему – все мало!
Ну, так и накрылось все,
Ничего не стало.

Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог —
Кто считал, кто считал!..
Сообщается в сводках Информбюро
Лишь про то, сколько враг потерял.

Но не думай, что мы обошлись без потерь —
Просто так, просто так…
Видишь – в поле застыл как подстреленный зверь,
Весь в огне, искалеченный танк!

Где ты, Валя Петров? – что за глупый вопрос?
Ты закрыл своим танком брешь.
Ну а в сводках прочтем: враг потери понес,
Ну а мы – на исходный рубеж.

Вот и кончился процесс,
Не слыхать овацию —
Без оваций всё и без
Права на кассацию.

Изругали в пух и прах, —
И статья удобная:
С поражением в правах
И тому подобное.

Посмотреть продукцию:
Что в ней там за трещина,
Контр– ли революция,
Анти– ли советчина?

Но сказали твердо: «Нет!
Чтоб ни грамма гласности!»
Сам все знает Комитет
Нашей Безопасности.

Кто кричит: «Ну то-то же!
Поделом, нахлебники!
Так-то, перевертыши!
Эдак-то, наследники!»

«Жили, – скажут, – татями!
Сколько злобы в бестиях!» —
Прочитав с цитатами
Две статьи в «Известиях».

А кто кинет втихаря
Клич про конституцию,
«Что ж, – друзьям шепнет, – зазря
Мёрли в революцию?!.» —

По парадным, по углам
Чуть повольнодумствуют:
«Снова – к старым временам…» —
И опять пойдут в уют.

А Гуревич говорит:
«Непонятно, кто хитрей?
Как же он – антисемит,
Если друг его – еврей?

Может быть, он даже был
Мужества немалого!
Шверубович-то сменил
Имя на Качалова…»

Если это, так сказать,
«Злобные пародии», —
Почему бы не издать
Их у нас на Родине?

И на том поставьте крест!
Ишь, умы колышутся!
В лагерях свободных мест
Поискать – отыщутся.

Есть Совет – они сидят, —
Чтоб «сидели» с пользою,
На счету у них лежат
Суммы грандиозные,

Пусть они получат враз —
Крупный куш обломится,
И валютный наш запас
Оченно пополнится.

Экспресс Москва-Варшава, тринадцатое место, —
В приметы я не верю – приметы ни при чем:
Ведь я всего до Минска, майор – всего до Бреста,
Толкуем мы с майором, и каждый – о своем.

Я ему про свои неполадки,
Но ему незнакома печаль:
Материально – он в полном порядке,
А морально… Плевать на мораль!

Майор неразговорчив – кончал войну солдатом, —
Но я ему от сердца – и потеплел майор.
Но через час мы оба пошли ругаться матом,
И получился очень конкретный разговор.

Майор чуть-чуть не плакал, что снова уезжает,
Что снова под Берлином еще на целый год:
Ему без этих немцев своих забот хватает, —
Хотя бы воевали, а то – наоборот…

Майор сентиментален – не выдержали нервы:
Жена ведь провожала, – я с нею говорил.
Майор сказал мне после: «Сейчас не сорок первый,
А я – поверишь, парень! – как снова пережил».

Я – летчик, я – истребитель,
Вылетов шесть на дню.
Хотите, о «мессершмитте»,
О двух «фокке-вульфах» – хотите?…
Ладно, повременю.

Сейчас эскадрилья тяжелых – девятка
Уходит в ночной полет.
Ну а теперь я начну по порядку,
Зачем забегать вперед?

Я ложь отличаю от были —
Положено мне различать.
Мы Брест сегодня отбили.
Вчера же мы Брест бомбили,
А в Бресте – дом мой и мать.

Мы сопровождали тяжелых девятку —
Свои свой же город бомбят!
Но… видите, я не могу по порядку,
Опять забегаю назад.

Теряю я голову редко:
Я – ас, но внизу же Брест!
Один так и содит в отметку!..
Я чуть не нажал на гашетку,
Случайно поймав его в крест.