Константин Бальмонт - Жар-птица. Свирель славянина

Поехал Светоюр прямым путем, и влево
На росстани свернул, во весь опор тут конь
Пустился к Северным Горам, вот Чудо-Древо,
Вот кузница, кузнец, поет цветной огонь.
Два тонких волоса кует кузнец пред горном.
«Ты что куешь, кузнец?» — «Судьбину я кую.
Кому быть в жизни с кем. Каким быть в мире зернам».
«На ком жениться мне? Скажи судьбу мою».
«Твоя невеста есть, она в Поморском царстве,
В престольном городе, во гноище лежит».
Услышав о своем предсказанном мытарстве,
Смутился Светогор. И новый путь бежит.

«Поеду я туда Убью свою невесту».
Подумал Сделал так Уж далеко гора.
Увидел он избу, когда приехал к месту
Там девка в гноище, все тело — как кора
Он яхонт положил на стол Взял меч свой вострый.
В грудь белую ее мечом тем вострым бьет.
И быстро едет прочь. Весь мир — как праздник пестрый.
Прочь, струпья страшные. К иному путь ведет.

Проснулась спавшая Разбита злая чара.
Ниспала в гноище еловая кора.
И смотрит девушка Пред ней, светлей пожара,
Алеет яхонта цветистая игра.
Принес тот камень ей богатства неисчетны,
И множество у ней червленых кораблей.
Кузнец меж тем кует Пути бесповоротны.
Чарует красота. И слух идет о ней.

Пришел и Светогор красавицу увидеть.
И полюбил ее. Стал сватать за себя.
Женились Кто б сказал, что можно ненавидеть —
И через ненависть блаженным стать, любя.
Как спать они легли, он видит рубчик белый.
Он спрашивал, узнал, откуда тот рубец.
О, Светогор, когда б не тот порыв твой смелый,
Кто знает, был ли бы так счастлив твой конец!

Закатилось красно Солнце, за морями спать легло,
Закатилося, а в мире было вольно и светло.

Рассадились часты звезды в светлом Небе, как цветы,
Не пустили Ночь на Землю, не дозволя темноты.

Звезды, звезды за звездами, и лучист у каждой лик.
Уж и кто это на Небе возрастил такой цветник?

Златоцветность, звездоцветность, что ни хочешь — все проси.
В эту ночь Вольга родился на святой Руси.

Тихо рос Вольга пресветлый до пяти годков.
Дома больше быть не хочет, манит ширь лугов.

Вот пошел, и Мать-Земля восколебалася,
Со китов своих как будто содвигалася,

Разбежалися все звери во лесах,
Разлеталися все птицы в небесах,

Все серебряные рыбы разметалися,
В синем Море трепетали и плескалися

А Вольга себе идет все да идет,
В чужедальную сторонку путь ведет.

Хочет хитростям он всяким обучаться,
Хочет в разных языках укрепляться.

На семь лет Вольга задался посмотреть широкий свет,
А завлекся — на чужбине прожил все двенадцать лет.

Обучался, обучился Что красиво? Жить в борьбе.
Он харобрую дружину собирал себе.

Тридцать сильных собирал он без единого, а сам
Стал тридцатым, был и первым, и пустились по лесам.

«Ой дружина, вы послушайте, что скажет атаман.
Вейте петли вы шелковые, нам зверь в забаву дан,

Становите вы веревочки в лесу среди ветвей,
И ловите вы куниц, лисиц, и черных соболей»

Как указано, так сделано, веревочки стоят,
Только звери чуть завидят их, чуть тронут — и назад.

По три дня и по три ночи ждали сильные зверей,
Ничего не изловили, жди не жди среди ветвей.

Тут Вольга оборотился, и косматым стал он львом,
Соболей, куниц, лисиц он заворачивал кругом,

Зайцев белых поскакучих, горностаев нагонял,
В петли шелковы окружал их, гул в лесу и рев стоял.

И опять Вольга промолвил «Что теперь скажу я вам: —
Вы силки постановите в темном лесе по верхам.

Лебедей, гусей ловите, заманите сверху ниц,
Ясных соколов словите, да и малых пташек-птиц».

Как он молвил, так и было, слово слушали его,
За три дня и за три ночи не словили ничего.

Тут Вольга оборотился, и в ветрах, в реке их струй,
Он в подоблачьи помчался, птица вольная Науй.

Заворачивал гусей он, лебедей, и соколов,
Малых пташиц, всех запутал по верхам среди силков.

И опять Вольга промолвил, возжелав иной игры: —
«Дроворубные возьмите-ка теперь вы топоры,

Вы суденышко дубовое постройте поскорей,
Вы шелковые путевья навяжите похитрей,