Виктор Цой - Музыка волн, музыка ветра

Я бездельник, о-о, мама-мама.
Я бездельник, у-у.
Я бездельник, о-о, мама-мама.

Нет меня дома целыми днями,
Занят бездельем, играю словами.
Каждое утро снова жизнь свою начинаю.
И ни черта ни в чем не понимаю.

Я, лишь начнется новый день,
Хожу, отбрасываю тень, с лицом нахала.
Наступит вечер, я опять
Отправлюсь спать, чтоб завтра встать.
И все сначала.

Ноги уносят мои руки и туловище.
И голова отправляется следом.
Словно с похмелья, шагаю по улице я,
Мозг переполнен сумбуром и бредом.

Все говорят, что надо кем-то становиться.
А я хотел бы остаться собой.
Мне стало трудно теперь просто разозлиться.
И я иду, поглощенный толпой.

Я, лишь начнется новый день,
Хожу, отбрасываю тень, с лицом нахала.
Наступит вечер, я опять
Отправлюсь спать, чтоб завтра встать.
И все сначала.

Пустынной улицей вдвоем с тобой куда-то мы идем.
Я курю, а ты конфетки ешь.
И светят фонари, давно ты говоришь: «Пойдем в кино».
А я тебя зову в кабак, конечно.

Восьмиклассница.

Ты говоришь, что у тебя по географии трояк.
А мне на это просто наплевать.
Ты говоришь: из-за тебя там кто-то получил синяк.
Многозначительно молчу, и дальше мы идем гулять.

Восьмиклассница.

Мамина помада, сапоги старшей сестры.
Мне легко с тобой, а ты гордишься мной.
Ты любишь своих кукол и воздушные шары,
Но в десять ровно мама ждет тебя домой.

Восьмиклассница.

Пришел домой и, как всегда, опять один.
Мой дом пустой, но зазвонит вдруг телефон,
И будут в дверь стучать и с улицы кричать,
Что хватит спать, и пьяный голос скажет:
«Дай пожрать!»

Мои друзья всегда идут по жизни маршем.
И остановки только у пивных ларьков.

Мой дом был пуст, теперь народу там полно.
В который раз мои друзья там пьют вино.

И кто-то занял туалет, уже давно разбив окно.
А мне уже, признаться, все равно.

Мои друзья всегда идут по жизни маршем.
И остановки только у пивных ларьков.

А я смеюсь, хоть мне и не всегда смешно.
И очень злюсь, когда мне говорят,
Что жить вот так, как я сейчас, нельзя.
Но почему? Ведь я живу?
На это не ответить никому.

Мои друзья идут по жизни маршем.
И остановки только у пивных ларьков.

Я иду по улице в зеленом пиджаке.
Мне нравятся мои ботинки.
А еще красивый галстук у меня.
Я гладил брюки два часа,
В парикмахерской сидел с утра.

И вот иду я по улице, один я.
По улице иду я.
По улице один.

У моего приятеля есть новые пластинки.
И я зайду в кафе и выпью чашку кофе.
А потом пойду к нему.
И в зеркалах витрин я так похож на Бади Холи.
Папа скоро даст свою машину покататься мне.

Иду я.
По улице один я.
Иду я по улице один.
Солдат шел по улице домой
И увидел этих ребят.
«Кто ваша мама, ребята?» —
Спросил у ребят солдат.

«Мама — анархия,
Папа — стакан портвейна!»

Все они в кожаных куртках,
Все они большого роста.
Хотел солдат пройти мимо,
Но это было непросто.

«Мама — анархия,
Папа — стакан портвейна!»

Довольно веселую шутку
Сыграли с солдатом ребята:
Раскрасили красным и синим,
Заставляли ругаться матом!

«Мама — анархия,
Папа — стакан портвейна!»

Здравствуйте, девочки!
Здравствуйте, мальчики!
Смотрите на меня в окно
И мне кидайте свои пальчики, да.
Ведь я сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.
Я сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.

Три чукотских мудреца
Твердят, твердят мне без конца:
«Металл не принесет плода,
Игра не стоит свеч,
А результат — труда».
Но я сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.
Я сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.

Злое белое колено
Пытается меня достать.
Колом колено колют в вены
В надежде тайну разгадать — зачем
Я сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.
Я сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.

Кнопки, скрепки, клепки,
Дырки, булки, вилки.
Здесь тракторы пройдут мои
И упадут в копилку,
Упадут туда,
Где я сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.
Я сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.