Виталий Бернштейн: Это было (сборник стихотворений и поэм)

Если Ты есть, вразуми и прости милосердно,
Лик всеблагой обрати с высоты.
Бьется в сомненьях извечных душа-непоседа.
Ей, оробелой, ответишь ли Ты?

Все в Твоей воле: что было уже и что будет.
Так почему под Твоею рукой –
Мир обезумевший, множатся нелюди-люди,
Кровь неповинная льется рекой?

Ведаю: страшен конец. Апокалипсис рядом,
На небесах знаков вещих не счесть.
Мертвую Землю окутает пеплом и смрадом.
Смилуйся, Господи!.. Если Ты есть.

Ах, как шествуют важно и грузно,
В небеса запрокинув головы,
По страницам поэзии русской
Короли ослепительно голые.

Что ж, нехитрое это искусство –
На амвон с бубенцами вылезти.
Пустословить без мысли, без чувства,
Перво-наперво позаковыристей.

Пусть их. Вытерпит все бумага.
Шелуха – легковесна, отсеется.
Но, как прежде, шумит Арагва,
Мгла ночная по х о лмам стелется...

Да в некошенном рву стынет тело,
И засохшая кровь под вагонами...
Да все так же февральской метелью
Снег за стеклами пляшет оконными…

Пир в разгаре. Натужное пенье.
Гул речей, бессвязных и выспренных.
И не слышны – сердца биенья.
Много званных, а мало избранных.

Между туч – голубая проталина.
Снегопад перестал. Тишь да гладь.
И нахлынуло давнее, дальнее,
Растревожило память опять.

Помню: утро студеное хмурится,
Отчий дом, над трубой сизый дым.
Первым снегом укутана улица,
В нем мои утопают следы.

Я шагаю, удаленький-маленький.
Опустилась на мир белизна.
И белеет пороша на валенках,
И на варежках тоже она.

Мать с отцом – молодые, красивые.
Я их за руки крепко держу,
Распеваю дразнилки смешливые,
Снег сыпучий топчу, ворошу.

Было, будто вчера... Годы м и нули.
Тишь да гладь этим утром седым.
Белизна – над могилами милыми.
И заносит пороша следы.

Бредет по вагону, бормочет несмело.
Ладошка протянута – ради Христа.
Обноски. Да запах немытого тела.
Да темная яма беззубого рта.

«Подайте, кто сколечко. На пропитанье...
Спасибо, родимый. Господь, сохрани...»
Ссутулила спину. Прошла. Бормотанье
Все глуше. Мелькают в туннеле огни.

И жизнь промелькнула. Лишь это осталось:
Сума побирушки, тоскливые сны,
Души запустенье. Российская старость –
Ненужные люди недужной страны.

Россия, Россия, споткнулась ты снова,
Ухабов не счесть вдоль пути твоего.
Былых паханов – поменяла на новых.
А может, и вправду, ты стоишь того?

Умом не понять... Как же хочется верить:
Не век лихолетье, не сгинет народ.
Скрипят тормоза, открываются двери,
В соседний вагон побирушка бредет.

Как меж пальцами вода
Потихоньку убегает,
Чередой текут года,
Убывают, убывают.

Погоди пенять судьбе.
Жизнь – немыслимое диво.
Каждый день, что дан тебе,
Впитывай неторопливо.

Слушай, сердце отворив,
Снега хруст, напев капели,
Птичий гомон до зари,
Шепот женщины в постели.

Дар нездешний, никуда
Не спеши, душа живая.
Как вода, текут года…
Убывают. Убывают.

Коридор конторы. Лампочка.
На стене вождя портрет.
Призывает надпись в рамочке:
«Уходя, гасите свет».

Тех годов уплыло крошево.
Нет усатого вождя.
Но доносится из прошлого:
«Свет гасите, уходя».

Ты уходишь. В даль закатную,
В темноту и немоту.
Ни свернуть, ни на попятную,
Дальше, дальше – за черту.

Даже тени не протянется
Из-за той черты сюда.
Но незримый след останется
В чьем-то сердце навсегда.

Будет сердце благодарное
Поминать, хранить светло
Голос твой, улыбку давнюю,
Рук протянутых тепло…

Уходя порой урочною,
Не забудь – оставь свой след
Хоть улыбкою, хоть строчкою.
«Уходя, оставьте свет».

Апостол все-таки неправ –
В начале были Звуки.
Над бездной плыли, тьму поправ,
Божественные фуги.
Несли, ликуя и скорбя,
Предвестие земного.
Ту музыку вобрав в себя,
Потом явилось Слово.
От века так и повелось –
Жить Звукам Слова обок.
Им тесно вместе, скучно врозь.
В душе людской до гроба
Рассудка холод, чувств пожар
Ужиться не сумеют.
Совсем запуталась душа,
Да возразить не смеет.
Ей Слово-мысль одно твердит,
Другое – Звуки-чувства…
Не этот вечный гул в груди –
И не было б искусства.