Федор Тютчев - Том 1. Стихотворения 1813-1849

В переведенных Тютчевым строфах обращено внимание на некоторые существенные события жизни Наполеона: провозглашение в 1804 г. императором, отречение от престола в 1814 г., затем — стодневное пребывание у власти в 1815 г. и ссылка в 1815 г. на остров Святой Елены.

Автограф неизвестен.

Первая публикация — Галатея . 1829. Ч. VII. № 34. С. 144, с подписью «Ф. Тютчев», цензурная помета «Москва. Августа 22 дня, 1829 года». Затем — Совр . 1854. Т. XLIV. С. 25; Изд. 1854 . С. 49; Изд. 1868 . С. 56; Изд. СПб., 1886 . С. 57; Изд. 1900 . С. 57.

Печатается по первой публикации. См. «Другие редакции и варианты». С. 233.

Во всех изданиях есть заглавие, и текст отличается лишь в первой строке. Только в Галатее и Изд. 1900 печатается: «Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья»; во всех остальных указанных публикациях слова «в ночи» пропущены, и метр строки 1-й уподоблен строке 2-й (5-стопному ямбу). Но в Галатее и графически подчеркнуто особое звучание всей строфы: шестистопные ямбы в 1-й и 4-й строках, более длинные, отодвинуты влево, укороченные 2-я и 3-я строки (5-стопные ямбы) отодвинуты вправо. Также графически напечатана и вторая строфа, хотя в ней есть отступления от размера первой строфы: 1-я строка — шестистопный ямб; 2-я — пятистопный; 3-я — четырехстопный ямб; 4-я — пятистопный. Но во всяком случае, первая строка оказывается длиннее второй, а четвертая — третьей. Графически это обозначено. В следующих изданиях отсутствует такое выделение, лишь в Изд. 1900 первая и вторая строфы печатаются с красной строки.

В Галатее «Видение» присоединено под римской цифрой «I» к стих. «Олегов щит», напечатанному без названия под цифрой «II». Здесь первые две строфы: «О наша крепость и оплот», «Алла, пролей на нас твой свет!», а под цифрой «III» — строфа «Глухая полночь, все молчит!» Во всех следующих изданиях эти стихотворения разъединены. Возможно, издателю Галатеи дали повод к такой ошибке ночной колорит обоих стихотворений, образ ночного бдения и ночного молчания, общий таинственный тон. Хотя в первом стихотворении — античные реминисценции, во втором — библейские и мусульманские. См. коммент . к стих. «Олегов щит» (с. 331).

Датируется по цензурной помете в Галатее — не позже первой половины 1829 г.

Рецензент из ж . «Пантеон» (1854. Т. 14. Кн. 3. Отд. IV. С. 17) назвал стихотворение среди тех, «в которых трудно доискаться смысла». Р.Ф. Брандт ( Материалы . С. 30), возможно отвечая на это замечание, пишет: «Мне после долгого размышления кажется, что можно ее (пьесу «Видение». — В.К .) истолковать так: иногда чувствуется, что бренная земная жизнь должна исчезнуть и раствориться в вечности; это сознание тяжким гнетом ложится на душу всех людей, — лишь поэту оно внушает не только тоску, но и творческие мечты». В.Я. Брюсов, размышляя об образе ночного хаоса в лирике Тютчева, утверждает: «Но для него самого ночь была скорее соблазнительна. Он был уверен, что ночью, «в тиши всемирного молчанья», «Живая колесница мирозданья / Открыто катится в святилище небес». Ночью можно подглядеть таинственную жизнь хаоса» ( Изд. Маркса . С. XLIII). Брюсов находит в стихотворении выражение существенной тенденции поэзии Тютчева: «Эта поэзия хотела говорить о роковом, о тайном, и ей, чтобы пробудиться, нужен был «оный час видений и чудес», когда душа теряет память о своем дневном существовании. О часе таких вдохновений говорит Тютчев: «Тогда густеет ночь, как хаос на водах...» (Далее цитируется вся строфа). Мысль, высказанную в этом стихотворении, Брюсов относил к предпосылкам поэзии Тютчева (там же. С. XLIII).

Автограф неизвестен.

Первая публикация — Галатея . 1829. Ч. VII. № 34. С. 144, присоединено к стих . «Видение» и подписано «Ф. Тютчев». Затем — Раут . Кн. 3. С. 430, с подписью «Ф. Тютчев»; Изд. 1868 . С. 162, с ошибочной датой — «1854 г.»; Изд. 1900 . С. 58.

Печатается по тексту Раута . См. «Другие редакции и варианты». С. 233.

Издания различаются: в Галатее одно «общее» стих. «Видение» разделено на три части: I) две строфы стих. «Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья...»; II) две строфы — «О наша крепость и оплот» и «Алла, пролей на нас твой свет!»; III) одна строфа — «Глухая полночь, все молчит!» В Рауте , в Изд. 1868 и Изд. 1900 стихотворение отделено от «Видения». В Изд. 1868 напечатано в контексте произведений Тютчева 1850-х гг.; во всех изданиях — название «Олегов щит»; строфы переставлены; в Изд. 1868 и Изд. 1900 они озаглавлены: «Молитва магометан. Аллах! пролей на нас твой свет!» (I строфа); «Молитва Славян. О наша крепость и оплот!» и «Глухая полночь! Все молчит!» (2 строфы). Хотя два стих. — «Видение» и «Олегов щит» — сближаются в общем для них ночном, тревожном колорите, однако сочетание разных культурных ореолов (античного, библейского, магометанского) делает маловероятным объединение двух стихотворений. Во всех последующих изданиях они разъединены. Что касается перестановки строф в «Олегове щите», то галатеевский вариант имеет свое оправдание: Тютчев передал два голоса (впоследствии он повторит в новом виде этот мотив, см. «Два голоса»), две молитвы, и, согласно своей религиозной вере, на первое место он мог поставить молитву славян (так в Галатее ), на второе — молитву магометан (при этом употреблено слово «православных», в последующих изданиях уточненное — «правоверных»). Последняя строфа рисует внешнюю обстановку, и вариант двух последних строк в Галатее более архаичен в лексическом отношении, но более эмоционален в художественном отношении: «И над вратами Истамбула / Зажгла Олегов щит!..»; в других изданиях: «И над воротами Стамбула / Олегов озарила щит».