Федор Тютчев - Том 2. Стихотворения 1850-1873

Ночной порой в пустыне городской
Есть час один, проникнутый тоской,
Когда на целый город ночь сошла,
И всюду водворилась мгла,
Все тихо и молчит; и вот луна взошла,
И вот при блеске лунной сизой ночи
Лишь нескольких церквей, потерянных вдали,
Блеск золоченых глав, унылый, тусклый зев
Пустынно бьет в недремлющие очи,
И сердце в нас подкидышем бывает,
И так же плачется и также изнывает,
О жизни и любви отчаянно взывает.
Но тщетно плачется и молится оно:
Все вкруг него и пусто и темно!
Час и другой все длится жалкий стон,
Но наконец, слабея, утихает он.

Хоть родом он был не славянин, *
Но был славянством всем усвоен,
И честно он всю жизнь ему служил,
Так много действовал, хоть мало жил,
И многого ему принадлежит почин —
Он делом доказал, что в поле и один
Быть может доблестный и храбрый воин!..

Бывают роковые дни *
Лютейшего телесного недуга
И страшных нравственных тревог;
И жизнь над нами тяготеет
И душит нас, как кошемар.
Счастлив, кому в такие дни
Пошлет всемилосердый Бог
Неоценимый, лучший дар —
Сочувственную руку друга,
Кого живая, теплая рука
Коснется нас, хотя слегка,
Оцепенение рассеет
И сдвинет с нас ужасный кошемар,
И отвратит судеб удар, —
Воскреснет жизнь, кровь заструится вновь,
И верит сердце в правду и любовь.

Австрийский царь привык забавить *
Собой и други и враги —
Неаполь нос ему приставит,
А русский царь роги.

Ну, как тому судить поэтов дар *
О их ошибках превосходстве, —
Кому лицеем был амбар
И кто смышлен лишь в скотоводстве.

Каким венком нам увенчать *
Питомца русского Парнаса * ,
На коем возлегла печать
Могучих вдохновений Тасса?
Ты лавров не захочешь, нет, —
Они душе твоей постылы
С тех пор, как дивный твой поэт —
Твой Тасс — и на краю могилы.
Не мог их дань ты взять с земли,
Но девы павшего Сиона *
Другой венок тебе сплели
Из сельских крин и роз Сарона * .

   Какие песни, милый мой * ,
Когда вокруг лишь ненависти крики,
А в сердце скорбь о глупости людской,
   Которою, как некой тьмой,
Ослеплены и малый и великий?

   Какие песни в той стране,
 Где старики, как язву, мысль бичуют
И с целой армией в бронях и на коне
   Противу мальчиков воюют?

В стране, где эта мысль, лишась прямых путей,
   По закоулкам татем бродит,
   От грубых прячась сторожей,
И в детях лишь себе защитников находит?

О родина моя! Ужели никогда
Без роковых преград, без пропастей глубоких,
Как реки плавные равнин твоих широких,
Ты не пойдешь путем разумного труда?

 И будет вечно мысль не там, где сила,
   А сила будет век темна
   И безответна, как могила,
   И, как могила, холодна?

А мысль… ужель она средь тысячи шпионов,
   Как дичь для травли злых невежд <���…>

Я не ценю красот природы * ,
Когда душа потрясена,
Когда свинцовая невзгода
Тмит бедный дух кошмаром сна.
Природы лучшие красоты
Меняют часто годы, дни
Из нас поймет, пожалуй, сотый,
Что мы ей только и сродни.
Нет, преждевременная вялость
Ее не будит скорби в ней.
И нам в себе души усталость
Нести тяжелей и больней.
Природы воздух ядовитый
Нас отравляет не всегда:
Мы себялюбием повиты —
И эта губит нас беда.

De son crayon inimitable *
Pour meriter un mot, une virgule, un trait
Un diable se convertirait,
L’ange se donnerait au diable.
<���См. перевод> *

Проходя свой путь по своду * ,
Солнце знает ли о том,
Что оно-то жизнь в природу
Льет в сиянье золотом,
Что лучом его рисует
Бог узоры на цветке,
Земледельцу плод дарует,
Мечет жемчуг по реке?
Вы, на все бросая <���милый>
Взгляд ваш, знаете ль о том,
Что вся жизнь моя и силы
В вашем взоре огневом?