Федор Тютчев - Том 2. Стихотворения 1850-1873

«Дым» встретил осуждение не только со стороны Тютчева и его единомышленников. См., например, крайне резкий отзыв Д. И. Писарева о новом произведении Тургенева (Радуга. Альманах Пушкинского Дома. 1922. Т. II. С. 218–219).

В стихотворении Тютчев противопоставляет отрицательной оценке «Дыма» глубоко сочувственную оценку творчества писателя 1840-х — начала 1850-х гг., которое он сравнивает с «могучим и прекрасным», «волшебным и родным» лесом. В письме к жене от 13 сентября 1852 г. он так отозвался о «Записках охотника»: «…Я только что прочитал два тома Тургенева «Записки охотника», где встречаются чудесные страницы <���…> Понимание природы часто представляется как откровение» ( Изд. 1984. Т. 2. С. 189). В другом письме к ней же (от 10 декабря 1852 г.) он снова возвращается к этой книге Тургенева: «Полнота жизни и мощь таланта в ней поразительны. Редко встречаешь в такой мере и в таком полном равновесии сочетание двух начал: чувство глубокой человечности и чувство художественное. С другой стороны, не менее поразительно сочетание реальности в изображении человеческой жизни со всем, что в ней есть сокровенного, и сокровенного природы со всей ее поэзией» (там же. С. 192).

Р. Ф. Брандт замечал, что «стихотворение это представляет патриотский протест против пессимизма тургеневского «Дыма» ( Материалы. С. 78) ( Ю. Р., А. Ш. ).

Автограф неизвестен.

Списки — ИРЛИ. № 17411. Л. 1–2 об. (рукой М. Ф. Тютчевой-Бирилевой); Альбом Тютч. — Бирилевой, две первых строфы, без заглавия, над текстом надпись: «(Читано на славянском обеде в зале Дворянского собрания. С.-Петербург. 11-го мая 1867 г.)».

Первая публикация — сб. «Братьям-славянам». М., 1867, май, с. 45–48. Вошло в Изд. 1868. С. 241–244; Изд. СПб., 1886. С. 305–308; Изд. 1900. С. 307–309.

Печатается по первой публикации. См. «Другие редакции и варианты». С. 304 * .

Датируется началом мая 1867 г., поскольку написано в связи со Славянским съездом, проходившим с 8 по 15 мая в Петербурге, с 16 по 27 мая в Москве, и прочитано как приветствие славянским гостям на банкете в Петербургском Дворянском собрании 11 мая 1867 г. Примечательно, что этот день — церковное празднование памяти славянских первоучителей и просветителей святых равноапостольных Кирилла и Мефодия.

Поводом для Славянского съезда послужила организация Этнографической выставки в Москве: в ее состав был включен славянский отдел. На выставку прибыла депутация (81 человек) славянских народностей Европы и Балкан. Не были приглашены лишь представители Польши. Съезд сопровождался антипольскими демонстрациями; так, на одном из банкетов было поставлено кресло с надписью «отсутствующему Иуде»: об этом свидетельствует 7-я строфа стихотворения (49–56 ст.).

Всероссийскую этнографическую выставку Тютчев называл «сходкой Всеславянской», возлагая на нее надежды как на способствующую развитию идеи единения славянских народов ( ЛН-1. С. 204). Открытие выставки сопровождалось пышными торжествами, на него прибыли Александр II и члены императорской фамилии. 14 мая славянская депутация представлялась Александру II. Именно его называли «царь-освободитель», в связи с Манифестом об освобождении крестьян. Тютчев посвятил Александру II четверостишие: «Ты взял свой день… Замеченный от века / Великою Господней благодатью — / Он рабский образ сдвинул с человека / И возвратил семье меньшую братью…» — стихи, которые, по словам имп. Марии Александровны, «растрогали государя» ( ЛН-2. С. 323). Завершающие стих. «Славянам» строки «И слово «Царь-Освободитель» / За русский выступит предел» (71–72 ст.) выражают убеждение Тютчева, неоднократно высказанное им в письмах, что «для славянских племен нет и возможности самостоятельной исторической жизни вне законно-органической их зависимости от России. Чтобы возродиться славянами, им следует прежде всего окунуться в Россию» ( ЛН-1. С. 426). В письме к И. С. Аксакову от 10 мая 1867 г. об этом съезде Тютчев подчеркивал, что славянские гости должны были вернуться проникнутыми «до мозгу сознанием, что они — дроби , а Россия — знаменатель, и только подведением под этот знаменатель может осуществиться сложение этих дробей» (там же. С. 296–297). Аксаков писал, что в стихотворении Тютчева «выражена задушевная дума всей жизни» поэта ( Биогр. С. 219).

Дочь поэта, Д. Ф. Тютчева, в письме к сестре, Е. Ф. Тютчевой, от 12/24 мая 1867 г. сообщала: «Говорят, папа́ написал прекрасные стихи, обращенные к славянам, вчера на обеде в честь славян они были читаны под гром аплодисментов» ( ЛН-2. С. 389). К. Пфеффель писал Эрн. Ф. Тютчевой 9/21 июля 1867 г.: «Ваша падчерица любезно перевела для меня стихи, сочиненные вашим мужем в честь славянских гостей, собравшихся в Петербурге. Я нахожу, что они прекрасны, даже будучи лишены красот ритма и рифмы…» (там же).