Мишель Уэльбек - Очертания последнего берега. Стихи

И смысл вещей подрастворен

В послеполуденной субботе.

Ты к сладостной, густой дремоте

Своим артрозом пригвожден.

Тогда исчезновенье шпал

Осуществится между рельсов,

Опередив дождливый шквал;

Воспоминания воскреснут.

Я думаю о позывных

У пруда. Помню мутновато:

В реальном мире, не в иных,

Я жил давным-давно. Когда-то.

Утреннего солнца колыханье

На воде бассейна неживой.

Понедельник. Новые желанья.

Воздух, сильно пахнущий мочой.

Рядом детские, должно быть, клубы —

В сломанных игрушках весь газон.

И старик-тунисец, разозлен,

Огрызается, не пряча зубы.

В этот курс общения я был

Вписан и включен на две недели.

Ночи длились долго, как туннели,

Озверев, из них я выходил.

Понедельник, утро, жизни рвенье…

Равнодушных пепельниц черед

Отмечает каждый мой проход

В центре зон, удобных для общенья.

О, отупенье, милосердная завеса!

Дома я вижу в синей оболочке,

Лужайки зыбкие стерильные цветочки —

Я псина раненая, я уборщик леса.

Я круг спасательный, держащий на воде

Ребенка мертвого, я продранный башмак,

Я черная дыра, миг пробужденья, знак

Сиюминутного, я ветер – я везде.

Всему есть место, все свою имеет цену,

Но нет надежных и просчитанных путей,

Чтоб просветления достичь в душе своей;

А белый занавес уже скользит на сцену.

Ряд мачт четвертовал небесный свод наклонно.

К шоссе тянулся свет фонарного стекла.

На женщин я смотрел и каждую желал,

Их приоткрытых губ темнели полигоны.

Нет, мне не обрести уверенности сонной,

Что я любим навек, что не поставлен срок.

Мой краток будет путь, неверен и жесток,

От безразличия и счастья удаленный…

Тропических цветов на окнах одеянья.

Фемины мимо шли, не заходили в бар.

В тоннеле всех ночей надежда так груба,

А между женских ног все залито сияньем.

Весь дом был розовый, а ставни голубые,

Я видел в темноте тебя, твое лицо,

Я нервно ждал зари, как будто бы впервые;

Луна скользила вниз, в туманное кольцо.

Чертила ты рукой в пространстве круг незримый,

Где мог я двигаться и жизнь вершить свою;

Я шел, я полз к тебе, такой недостижимой,

Как умирающий ползет к небытию.

Внезапный белый взрыв все изменил в мгновенье,

Над новым царством встал диск солнца, спáла тьма;

Повеяло теплом, а день был воскресенье,

И в воздухе плыла гармония псалма.

Был странно ласковым твой взгляд, в ответ на это

От счастья в конуре я завилял хвостом.

Какой чудесный сон, и вправду полный света:

Хозяйкой ты была, а я послушным псом.

Черноволосая и с тонкими губами:

Ее мы знаем все, хоть не встречали, кроме

Как в снах. Она у нас во вспоротой утробе

Пульсирующий ком кишок клюет перстами.

Мы покинули сад через заросли влажных хвощей,

И предстала нам светлой и радостной сущность вещей.

По пустынной дороге шагали мы в мир наугад,

И цедило нам солнце лучи сквозь решетки оград.

Молчаливые змейки скользили у нас из-под ног,

Был печален твой взгляд предвкушением новых дорог,

Первобытный растительный хаос охватывал нас,

И цветы выставляли свои лепестки напоказ.

Беспокойные твари, мы бродим в эдемском саду,

И страдаем, и мучимся болью у всех на виду,

О единстве, утраченном нами, не в силах забыть.

Мы живем, существуем, нам вечными хочется быть.

Но однажды и нас вместе с гнусною этой травой

Смерть, настигнув коварно, накроет навек с головой.

Среди райского сада мы падалью ляжем в кустах,

И распустятся розы на наших истлевших костях.

Ночь оставляет следы.

Светит звезда, одинока,

Для далеких предуготовлена евхаристий.

Судьбы недоуменно сбиваются вместе,

Недвижимы.

Мы, я знаю, идем к какому-то странному утру.