Уильям Йейтс - Стихи. (В переводах разных авторов)

The woodland paths are dry,

Under the October twilight the water

Mirrors a still sky;

Upon the brimming water among the stones

Are nine-and-fifty swans.

The nineteenth autumn has come upon me

Since I first made my count;

I saw, before I had well finished,

All suddenly mount

And scatter wheeling in great broken rings

Upon their clamorous wings.

I have looked upon those brilliant creatures,

And now my heart is sore.

All's changed since I, hearing at twilight,

The first time on this shore,

The bell-beat of their wings above my head,

Trod with a lighter tread.

Unwearied still, lover by lover,

They paddle in the cold

Companionable streams or climb the air;

Their hearts have not grown old;

Passion or conquest, wander where they will,

Attend upon them still.

But now they drift on the still water,

Mysterious, beautiful;

Among what rushes will they build,

By what lake's edge or pool

Delight men's eyes when I awake some day

To find they have flown away?

Другие — ведь ты не была верна

Той клятве заветной — стали подругами мне.

Но гляжу ли смерти в лицо,

Восхожу ль на высоты сна,

Нахожу ль забытье в вине -

Вдруг встречаю твое лицо.

Others because you did not keep

That deep-sworn vow have been friends of mine;

Yet always when I look death in the face,

When I clamber to the heights of sleep,

Or when I grow excited with wine,

Suddenly I meet your face.

В губы входит вино,

В очи любовь вникает:

Большего знать не дано

Нам до смертного края.

Подношу я к губам вино

И гляжу на тебя, вздыхая.

Wine comes in at the mouth

And love comes in at the eye;

That's all we shall know for truth

Before we grow old and die.

I lift the glass to my mouth,

I look at you, and I sigh.

Умолкни, сердце, трепет укроти,

Припомни древней мудрости закон:

Кто дрогнет пред волною, и огнем,

И ветром звезд, метущим небосклон,

Того сметет волною, и огнем,

И ветром звездным: нет ему пути

В сей величавый одинокий сонм.

Be you still, be you still, trembling heart;

Remember the wisdom out of the old days:

Him who trembles before the flame and the flood,

And the winds that blow through the starry ways,

Let the starry winds and the flame and the flood

Cover over and hide, for he has no part

With the lonely, majestical multitude.

Когда стоял он средь толпы в селенье Дромахар, [14] Дромахар (Dromahair) — деревня к юго-востоку от озера Лох-Гилл, в графстве Лейтрим.

Душа его влеклась к шелкам девического платья,

И прежде чем земля взяла его в свои объятья,

Успел познать он вздох любви и страстной ласки жар.

Но как-то раз на берегу он встретил рыбака -

И серебристая форель в его руках пропела

О сокровенных островах неведомых пределов

В тумане утра золотом, в вечерних облаках,

Где на мерцающем песке, под вечный шум морской,

Под древней кровлею ветвей, навек переплетенных,

Ни Смерть, ни Время, ни Печаль не разлучат влюбленных;

И он услышал эту песнь — и потерял покой.

Когда скитался он в песках округи Лиссадел, [15] Лиссадел (Lissadell) — приморский район в графстве Слайго, на северном побережье залива Драмклифф. В Лиссаделе находился дом семейства Гор-Бут, из которого происходили подруги Йейтса Констанс (1868–1927) и Ева (1870–1926).

Душа его была полна мирских забот и страхов,

И прежде чем он под холмом истлел могильным прахом,

В трудах и счетах много лет истратить он успел.

Но как-то раз он проходил вдоль кромки синих вод,

И жирный червь прошелестел вдогонку ртом землистым,

Что есть под небом золотым, под небом серебристым

Счастливый, нежный, как цветы, восторженный народ,

Где не иссякнет никогда танцора алчный пыл:

Луна и солнце на ладонь к нему с небес ложатся,

И стопы легче ветерка без устали кружатся;

И он, услышав эту речь, о мудрости забыл.

Когда сидел он над водой колодца Сканавин, [16] Колодец Сканавин (Tubber Scanavin — "Ястребиный источник") — источник в графстве Слайго, близ селения Кулани (Coolaney). В его честь Йейтс дал название своей пьесе "У ястребиного источника".

Душа его рвалась от мук, мечтая об отмщенье,

И прежде чем в земной ночи он растворился тенью,

Успел отмыть он грязь обид во вражеской крови.

Но как-то раз в недобрый час у тихого пруда

Жестокосердно вслед ему шепнул спорыш ползучий

О том, как тишина веков бессмертных счастью учит,

Пока без умолку шумит и плещется вода

На север, запад иль на юг от бренных берегов

В сиянье серебристых бурь и полдней золоченых,

Где полночь, как лебяжий пух, окутает влюбленных;

И он, услышав те слова, забыл своих врагов.

Когда уснул он под холмом в лощине Лугнагалл, [17] Лугнагалл (Lug na nGall — "Чужакова Круча") — местность при въезде в долину Глен-Кар (Слайго).

Он мог познать бы наконец спокойствие могилы -