Вадим Шефнер: Избранные стихи

Дождя серебряные молоточки
Весеннюю выстукивают землю,
Как миллион веселых докторов.
И мир им отвечают: «Я здоров!»

Прекрасное, увы, недолговечно,
— Живучи лишь обиды и увечья.

Сегодня на северном склоне оврага,
Где ивы обветренный ствол,
Где солнце, и снег, и подснежная влага,
Цветок долгожданный расцвел.

Стоит он над снегом, над жухлой травою,
От света и воздуха пьян.
С утра над бедовой его головою
Клубится весенний туман.

Могла бы нагнуться, могла бы сорвать я —
Но он лишь один на снегу.
Он ждет не меня, он ждет своих братьев —
Сорвать я его не могу.

На откосе крутого оврага,
Там, где не было встреч и разлук,
Красота, как медовая брага,
Закружила мне голову вдруг.

Я шагнул по нетоптаной глине,
Я нагнулся — и чистый родник,
Одиноко журчавший доныне,
Благодарно к ладоням приник.

И в кипенье, в хрустальных изломах
Отразил он сверкание дня,
И доверчиво ветви черемух
Наклонились, касаясь меня.

Их цветы засияли, как звезды,
Будто славя рожденье свое,—
Будто я красоту эту создал
Тем, что первым увидел ее…
1963

Кто белой ночью ласточку вспугнул, —
Полет ли дальнего ракетоносца
Или из бездны мирозданья гул,
Неслышный нам, в гнездо ее донесся?

Она метнулась в воздухе ночном,
И крылья цвета вороненой стали
Цветущий мир, дремавший за окном,
Резнули дважды по диагонали.

Писк судорожный, звуковой надрез
Был столь пронзителен, как будто разом
Стекольщик некий небеса и лес
Перекрестил безжалостным алмазом.

И снова в соснах дремлет тишина,
И ели — как погашенные свечи,
И этот рай, что виден из окна,
Еще прекрасней, ибо он не вечен.

Природа неслышно уходит от нас.
Уходит, как девочка с праздника взрослых.
Уходит. Никто ей вдогонку не послан.
Стыдливо и молча уходит от нас.

Оставив деревья в садах городских
(Заложников — иль соглядатаев тайных?),
Уходит от камня, от взоров людских,
От наших чудес и от строчек похвальных.

Она отступает, покорно-скромна…
А может, мы толком ее и не знали?
А вдруг затаила обиду она
И ждет, что случится неладное с нами?

Чуть что — в наступленье пойдут из пустынь
Ползучие тернии — им не впервые,
И маки на крыши взлетят, и полынь
Вопьется в асфальтовые мостовые.

И в некий, не мною назначенный год,
В места наших встреч, и трудов, и прощаний
Зеленое воинство леса войдет,
Совиные гнезда неся под плащами.

Мне сон приснился мрачный,
Мне снилась дичь и чушь,
Мне снилось, будто врач я
И бог еще к тому ж.

Ко мне больные реки
Явились на прием,
Вползли ручьи-калеки
В мой сумеречный дом.

К ногам моим припали,
Чтоб спас я от беды,
От едких химикалий
Ослепшие пруды.

Явились, мне на горе,
За помощью моей
Тюльпаны плоскогорий
И лилии полей.

Топча мою жилплощадь,
Пришли, внушая страх,
Обугленные рощи
На черных костылях.

Я мучился с больными —
Ничем помочь не мог.
Я видел — горе с ними,
Но я ведь только бог.

И я сказал: «Идите
Из комнаты моей
И у людей ищите
Защиты от людей».

Ветеринар — ланцета пролетарий,
Гонитель незначительных смертей,
Последний друг четвероногих тварей
В век нечетвероногих скоростей.

Его портретов не сыскать в газете,
И слава не гостит в его дому,
Но звери, беззащитные, как дети,
Доверчиво вверяются ему.

Для них он добротой своей могучей
Превыше всех хозяев вознесен:
Те их ласкают, учат или мучат —
Но лечит и спасает только он.

Он знает: все подчинено природе,
И в ею запланированный срок
Болезнь и старость не спросившись входят
В собачью будку и в людской чертог.

Пусть мы мудры, удачливы, двуноги,
Истории земной поводыри, —
Для младших братьев все же мы не боги,
А просто самозванные цари.