Феликс Кривин - Круги на песке

Голубая стихия!
Мятежный простор!
Мы — твои неспасенные души!

Над степью,
Над сплетением дорог,
Над всем, что может зрению открыться,
Стоит туман,
Который сам не смог
Занять в природе четкую позицию.

Туман, туман…
Ни правда, ни обман,
Ни дождь, ни снег, ни ясная погода.
Как будто вдруг
Лохматый великан
К себе в карман
Упрятал всю природу.

И сразу — будто ничего и нет,
Исчезло все за ближними пределами.
На части развалился белый свет,
И света нет — осталось только белое.

Вдали от суетных дорог,
Наедине с холодным небом,
Он видеть многого не мог,
Поскольку был он первым снегом.

Он ничего не знал про дождь,
Про слякоть, грязь и непогоду.
И я спросил:
— Чего ты ждешь
От наступающего года?

И он услышал мой вопрос
И стал задумчив и серьезен:
— Мне хочется, чтоб был мороз.
Для снега истина — в морозе.

Мне хочется, чтоб без помех
На землю каждое мгновенье
Все падал, падал, падал снег…
Для снега истина — в паденье.

Хочу, чтоб было все кругом
Еще белей, еще искристей…

Он был в том возрасте святом,
Когда известно много истин.

Шаги, шаги…
На след ложится след.
Идет борьба.
Борьба за память снега.
И он старается.
Готов запомнить всех он.
Но в памяти —
Живого места нет.
В его глазах
Квадраты и круги,
И он,
Все новых впечатлений полный,
Уже не тот,
Каким себя он помнил,
А тот,
Какими помнит он других.

Я спросил:
— Как дела твои, снег?
Он ответил:
— Скриплю, помаленьку.
Но, признаюсь тебе откровенно:
До сих пор я летаю во сне.

Протоптана тропинка на реке.
Когда морозом все заледенило,
Наперекор морозу и пурге
Два берега она соединила.

Прошла зима. Оттаяла река.
Над нею вьюги больше не кружили.
И радовались солнцу берега,
Счастливые — и снова как чужие.

Вот и потеплела атмосфера.
Холодов как будто не бывало.
После трудной зимней обстановки
Слышится дыхание весны.
И стоят в зеленом —
офицеры,
В голубом и синем —
генералы,
Во дворах на бельевых веревках
Выстроились
Нижние
Чины.

Ничто не ново под луной,
Но все ужасно отсырело.
Весна не хочет быть весной —
Она для осени созрела.

Для опадающей листвы,
Для стыни, слякоти и прели…
Акселерация весны —
Осенние дожди в апреле.

Осени еще нет.
Она лишь в усталости лета,
В его дурном настроении и недовольстве собой.
Быть может, настало время убавить немного света?
И, может, к зеленому цвету добавить цвет золотой?
Осени еще нет.
Она лишь в желании лета
Сделать приятное осени: сблизить рассвет и закат.
Чуть поспешить с закатом, чуть подождать с рассветом,
А в довершенье устроить этакий листопад.
Осени еще нет.
Она лишь в готовности лета
Слегка позябнуть на холоде, слегка помокнуть в воде.
Пониже надвинуть тучи, плотней опоясаться ветром,
Впредь экономить на солнце и тратиться на дожде.
Осени еще нет…

Хорошо быть дождем,
где тебя кто-то ждет не дождется,
Хорошо быть дождем,
приходящим на землю, как благодать,
Среди снежных заносов,
среди жаркого лета и солнца
Прямо с неба земле
бескорыстную руку подать.
Дождь, куда ты идешь?
Ты напрасно расходуешь силы.
Твое время прошло,
твое время не наступило.
Быть сегодня дождем —
это так неразумно… И все же
Мы с тобою идем.
Мы иначе не можем.
Кто-то выставит руку в окно,
о погоде справляясь.
Нет дождя!
Это нас с тобой нет, понимаешь?
Нет совсем, нет нигде, не существует в природе.
Пусть уж лучше мы зря, пусть некстати приходим,
Пусть не вовремя и не туда упадем —
На какой-нибудь дом, на трамвай, на дорогу…
Мы идем, моросим…
Не судите нас строго.
Мы и так слишком скоро пройдем.

В Крыму девятнадцать —
и это тепла!
На Диксоне восемь —
и это мороза!
Давно я мечтаю, забросив дела,
Отправиться в королевство Прогнозов.
Хрустальные замки из чистого льда…
Туман… И песок, раскаленный от зноя…
Туманные сводки приводят туда,
Где холодно летом и жарко зимою.
Прекрасное место!
Не даль и не близь,
Ни мокро, ни сухо,
Ни ясно, ни хмуро.
Пронзают термометры смутную высь
На площади Цельсия и Реомюра.
То солнышко светит,
То дождь моросит,
А то они светят и капают вместе.
И если работа, допустим, кипит,
То тут же она замерзает на месте.
Одни прозябают — хотя и в тепле,
А у других — на морозе запарка.
У третьих погода всегда на нуле:
Им, третьим, не холодно и не жарко.
Укрыться бы где-то от солнца щедрот,
От вьюги, от града, от ливня хотя бы…
— Не холодно, тетка? — топчась у ворот,
Спросил я какую-то снежную бабу.
— По-всякому, милый. Известно, поди,
Какие у нас на сегодня прогнозы. —
Она улыбнулась: — Да ты заходи!
Немножко погреться, немножко померзнуть.
Вошли мы в избу.
Тихо падал снежок,
Как падает с потолка штукатурка.
Морозец трещал, как за печкой сверчок,
И так же поленья трещали в печурке.
Из комнаты в комнату и в коридор
Бродил по квартире рассеянный ветер.
Мы грелись и мерзли, ведя разговор
О баобабах и белых медведях,
О тепловозах и леденцах,
О холодильниках и жар-птицах,
О телогрейках и холодцах,
О зимородках и летописцах.
И тут я случайно заметил портрет,
Как будто рисованный прямо с натуры:
Со стенки смотрел на меня Фаренгейт
На площади Цельсия и Реомюра.
Старуха смутилась: — Да это все внук!
Уж я говорила: «Себя пожалей ты!»
Но так углубился он в дебри наук,
Что даже, гляди, раскопал Фаренгейта.
Но мы его Цельсием дома зовем,
Поскольку для нас Фаренгейт не фигура.
Зачем нам чужие, когда мы живем
На площади Цельсия и Реомюра?
Смеркалось.
Сосульки плескались в тазу.
Все виделось как-то неясно и слабо.
Сморкалась,
О внуке пуская слезу,
И даже подтаяла снежная баба.
Ох бабы вы, бабы, горючи снега,
Как быстро вы таете, честное слово.
Но все это видеть — покорный слуга.
Я встал и откланялся: будьте здоровы!
Она проводила меня до дверей.
Я вышел.
Жара состязалась с морозом.
Бесчинствовал ливень
И дул суховей
На улицах королевства Прогнозов.
Из всех подворотен хлестала вода
И слышались льда отдаленные залпы.
Летели метели не зная куда…
Какие запасы погоды на завтра!