Владислав Ходасевич - Стихотворения

Пройдены версты. Смерть не ждет.
Призрак возник… «Вперед, вперед!»

Верны шаги слепых солдат.
К смерти идет за рядом ряд.

Внимая дикий рев погони,
И я бежал в пустыню, вдаль,
Взглянуть в глаза моей Горгоне,
Бежал скрестить со сталью сталь.

И в час, когда меня с врагиней
Сомкнуло бранное кольцо, —
Я вдруг увидел над пустыней
Ее стеклянное лицо.

Когда, гремя, с небес сводили
Огонь мечи и шла гроза —
Меня топтали в вихрях пыли
Смерчам подобные глаза.

Сожженный молнией и страхом,
Я встал, слепец полуседой,
Но кто хоть раз был смешан с прахом,
Не сложит песни золотой.

Друзья! В тот час, когда, усталый,
Я вам скажу, что нет Мечты,
Залейте кровью, ярко-алой,
Мои позорные черты.

И в этом будет правда — знайте.
Свой приговор изрек я сам.
Мой труп проклятый растерзайте
И на съеденье бросьте псам!

И ныне я, завету верен,
В того, кто снял с чела венок,
Кто перед Жизнью — лицемерен, —
Вонжу отравленный клинок!

Затянут тиной темный пруд.
Смотрю в него. Лицо так бледно.
А за стеной уже несут
Светильник свой. Поют победно.

Боюсь их пенья. Там, за мглой,
Предстанет ужас пробуждеиья…
В ответ на радость под землей
Чуть шепчут песни погребенья…

Уйдите, ах, уйдите прочь!
Я слышу смерть, вам нет надежды.
О, как ужасно смотрит ночь
На эти брачные одежды.

Скорее, плачьте. Зной сокрыл
Провал. С улыбкой пенью внемлет
И дуновеньем темных крыл
Огонь светильника колеблет.

Заслышав голос прорицанья,
Я Сына Божия казнил.
Хвалите Бога за избранье!
Меня покой не соблазнил.

О, вынул тот жестокий жребий,
Кто над Царем взнесет удар!
Но разве не был в дальнем небе
На землю сброшенный Икар?

Омыты руки пред толпою,
Но перед Небом, я — судья, —
Кровавых пятен с них не смою! —
Я ими свят. Несись, ладья!

Тому, кто верен Вечной Воле,
Дорогой торной не идти.
Отныне я — единый в поле,
На непроложенном пути.

Стучался я у тайной двери.
За ней — спасенье или смерть.
И мне в неколебимой вере
Предстала вскрывшаяся твердь.

И ныне знаю: в час желанный —
За миг мученья — вознесусь.
Последней Правдой осиянный,
Меня обнимет Иисус!

Только вечером нежное
Мне понятно и близко…
Говорит Неизбежное
В блеске Лунного Диска.

В ленте, медленно тающей,
Озаренных туманов
Словно блеск замирающий
Голубых океанов…

Только вечером нежное
Сердцу тяжкому близко…
Как всегда Неизбежное —
Тайне Лунного Диска…

Меня роднят с тобою дни мечтаний,
Дни первых радостей пред жертвенным огнем…
И были мы во власти обаяний,
И сон ночной опять переживали днем.

Ты отступил от жертвоприношений,
Богам неведомым. Ушел в страну отцов,
Вершить дела домашних устроений,
Заботы будущих и прежних мертвецов.

Я вышел в жизнь. Быть может, мой удар —
Защитник от Судьбы — и робок, и не меток.
Но жизнь благодарю за то, что я — не стар
И не герой в театре марьонеток.

Навсегда разорванные цепи
Мне милей согласного звена.
Я, навек сокрытый в темном склепе,
Не ищу ни двери, ни окна.

Я в беззвучной темноте пещеры
Должен в землю ход глубокий рыть.
И, изведав счастье новой веры,
Никому объятий не раскрыть.

Мы все изнываем от жизненной боли.
И нет исцеленья. Нам больно, нам больно.
Я тысячи раз умирал против воли —
И тысячи раз воскресал подневольно.

Как будто бы взор, неестественно меткий,
Нас издали знаком мучений отметил.
Я долго махал призывающей веткой,
Кричал над морями — никто не ответил.

Прошли корабли, не меняя дороги,
Боясь наскочить на утес придорожный,
Там, за морем где-то, — рождаются боги,
А мы — на скале, позабытой, безбожной.