Владимир Смоленский - Собрание Стихотворений

Давно был этот дом построен,
Давно уже разрушен он,
Но, как всегда, высок и строен,
Отец выходит на балкон.

И зоркие глаза прищуря,
Без страха смотрит с высоты,
Как проступают там, в лазури,
Судьбы ужасные черты.

И чтоб ему прибавить силы,
И чтоб его поцеловать,
Из залы, или из могилы
Выходит улыбаясь мать.

И вот, стоят навеки вместе
Они среди своих полей,
И, как жених своей невесте,
Отец целует руку ей.

А рядом мальчик черноглазый
Прислушивается, к чему —
Не знает сам, и роза в вазе
Бессмертной кажется ему.

Как летящая из сил последних птица
Посредине ледяного океана
С верной смертью продолжает биться
Средь ветров, и стужи, и тумана.

Как должна она своё дыханье
С силою своею соразмерить,
Чтоб в себе преодолеть желанье
Больше не бороться и не верить.

Что должно ей, этой птице, мниться
В океане том необозримом…
Так и ты, душа, должна стремиться
К берегам своим недостижимым.

Найди такие сочетанья слов,
Которых до тебя не находили, —
И встанет явь из глуби смутных снов,
Как Лазарь из смердящей гнили.

Найди слова — тебе поможет Бог
Вдохнуть в них душу — и услышишь пенье,
Найди слова, чтоб эту жизнь ты смог
Преобразить хотя бы на мгновенье.

Всё лучше и лучше, всё выше и выше,
И всё точнее слова —
А сердце бьётся всё глуше и тише,
Бьётся едва, едва.

Всё выше и выше, всё лучше и лучше,
И всё трудней и нежней —
Об этой разорванной в небе туче
Так скажи, чтобы вечно о ней,

Увидев её, твоим сочетаньем
Слов и размером твоим
Говорили влюбленные в час свиданья,
И радостно было им.

Чтобы, за правое дело, воин,
Упав лицом к небесам,
Был бы печален, но был бы спокоен —
Верил твоим словам.

Видишь, какое в божественном слове
Заложено торжество, —
Но каждое слово, как капля крови
Из сердца из твоего.

И бьётся оно, это сердце, всё тише,
Всё глуше в твоей груди —
Всё лучше и лучше, всё выше и выше,
И немота впереди.

Я ничего не знаю —
(Не дано человеку знать) —
Я медленно умираю,
И страшно мне умирать.

Всё безнадежней и краше
Мои последние дни —
Какое мне дело до вашей
Мышиной, злой беготни.

И сколько кто заработал,
И кто откусил от куска…
У меня иная забота,
Иная моя тоска.

Уже стоит мышеловка,
Приманка так хороша, —
Как молниеносно и ловко
Отлетает от тела душа.

Вот оно смерти жало!
Темнеет солнечный диск…
Как краток, бессмысленен, жалок
Мышиный, предсмертный писк.

И над этим мышиным страданьем,
Над страшной мышиной судьбой —
Заря в розоватом сиянье,
Звезда в вышине голубой.

Как эоловой арфы струны,
Звенит в отдалении лес,
Земля, бессмертной и юной,
В объятьях лежит небес.

Я всё это вижу, зная,
Что мне не дано понять
Этого ада иль рая —
Ужас, смысл, благодать.

Есть что-то дикое в моей судьбе,
В её парениях, паденьях, взлётах,
В добра и зла таинственной борьбе,
В её путей вершинах и болотах.

Что делал я? Мечтал, работал, жил
В Новочеркасске, в Киеве, в Париже,
С друзьями о бессмертье говорил,
Всё что-то ждал… — А смерть всё ближе, ближе.

Мечтал о счастье — Господи прости! —
Модистка каждая о нём мечтает.
Был долог путь, и вот, в конце пути
Вся жизнь моя, как снег, меж пальцев тает.

Снег тает, за окном звенит капель,
Ответа нет. Быть может, нет вопроса…
Весною вечно расцветает хмель,
И вечная дымится папироса.

О, дикая судьба, в тебе мое страданье
Я в счастие преобразить не смог…
И там, вдали, как сон воспоминанья…
Вся жизнь, как дым. Остался только Бог.

Вся жизнь твоя глубокий, долгий сон
Души, что спит в тугих объятьях тела,
Она давно проснуться бы хотела,
Но сон глубок и ночь со всех сторон.

И снится ей невероятный мир,
Взнесённый мутною волной кошмара:
Поёт слепец, шумит Гвадалквивир,
Рыдает сладострастная гитара.