Виталий Калашников - Стихи Виталия Калашникова, которые очень нравятся Бакшутову, Давыдову и Маше

В разговоре пролетали дни,
И они остались навсегда одни.

Где-то вспоминала его Дания,
Разложив поля и города,
Словно карты, карты для гадания.

Когда я помышляю о высоком,
Я становлюсь собою. С высоты
Мне очень хорошо и одиноко
Глядеть на заоконные кусты.

Но вспомню — поливаете цветы
И из окна глядите одиноко.
И эта мысль сбивает с высоты,
Когда я помышляю о высоком.

Что-то предначертанное в нас
Скрыто, но однажды открывается —
Вам пора в дорогу — пробил час!
"Осторожно! Двери закрываются."

Женщина любимая — женой
Все казалась, а теперь прощается.
Молча все прощает, и за мной
Осторожно двери закрываются.

Любил он так, что мог наверняка
Всю жизнь отдать служенью чепухе:
Разглядывать на небе облака,
Разглаживать морщинки на руке.
Как милость, ожидать любой приказ,
Как богомаз, хранить в воображенье
Иконопись ее зеленых глаз,
Божественную грацию движений.
О, сколько унижений он познал!
И чувства накопил в себе так много!
Когда его однажды повстречал —
Я почему-то уступил дорогу.

Она ему служила идеалом,
А у меня спала под одеялом.

В углу сидело кресло, а диван
Полулежал, откинувшись на стену,
И, образуя стройную систему,
Стояли книги всех времен и стран.

Закатный луч по комнате плясал,
Тревожа зеркала и позолоту,
Рабочий стол, казалось, сам писал —
Весь вид его изображал работу.

Курила сигарета в хрустале
Задумчиво, не стряхивая пепел,
А на стене старинный пистолет
Куда-то за диван устало метил.

Все вздрогнуло и изменило лик,
Дыханье замерло у кондиционера,
И отлетела пыль от старых книг,
Когда навстречу мне из-за портьеры

Вошел роскошный бархатный халат,
Рукав тянувший для рукопожатья:
"Я вас прочел. Недурно. Очень рад…"
И слез восторга не сумел сдержать я.

Чтобы что-нибудь понять,
Нужно женщину обнять.
Чтобы что-то написать,
Нужно женщину бросать.

Как-то раз приключилось со мной:
Проходя вдалеке от дорог,
Заблудился в чащобе лесной
И набрел на один хуторок

Срубы с виду обычны, но там
То ли спят, то ли делают вид
Выйдешь в сени — идут по пятам.
Чиркнешь спичкой — она не горит

Я с вами спокойно расстался,
Поскольку такой вы народ,
Что я среди вас выделялся,
Всегда выделялся (как пот).

Мне лучше пожить где-то с краю
От вашей безмерной красы,
Поймите, я всех отпускаю,
Я вас отпустил (как усы).

Но чтобы от чувств не взорваться
Без южных стаканов и губ,
Мне надобно к вам вырываться,
И я вырываюсь (как зуб).

Своей шевелюрой большою
Спешу к вам на шеи упасть.
Лечу к вам с открытой душою,
Душою открытой (как пасть)

Однажды вождь, король, монарх, царь Новокаледонский,
Решил напялить, натянуть, надеть колпак японский.
И он помчался, полетел, поехал и понесся,
Пошел, попрыгал, поскакал, погнал, пополз, поплелся,
И потянулся он рукой к своей шкатулке царской
Да как пихнет ее ногой,
Затылком, шеей, головой,
Зубами, пяткой и спиной!
И саблею гусарской!
Потом поддел ее плечом,
Рукою, ломом, кирпичом,
Подъемным краном и ключом,
И пальцем безымянным,

Щекою, локтем и бедром, гранатой, троном и ведром,
Ключицей, грудью и ребром, и ножиком карманным.

И вот — открылась! Отошла!
(Чуть-чуть приподнялась),
Расщелилась, раздраилась
И — бац! — оторвалась!
Перевернулась,
Взорвалась
И отлетела крышка,

И из шкатулки вылез кот, корова, мамонт, кашалот,
Дельфин, гадюка, вертолет, собака, швабра, бегемот
И маленькая мышка.

И стал король своей рукой в своей шкатулке рыться.
Ручищей шарить и шнырять, водить, шуршать, приподнимать,
Исследовать и проверять, вертеться и крутиться.
Ручищами швырять и рвать,
Скрести и ерзать,
Рыть и мять,
Метать, терзать, перебирать, нырять и копошиться.

И вот наткнулся наконец!
Нашел!
Схватил!
Дорвался!
Обнял, нащупал, развернул, увидел, впился, потянул,
Зацапал!
Докопался!